Библиография работ автора см. на сайте:

(рефлексия общественного)

В формате Акробат указання версия на сайте:

Ни Владимиру С.Соловьеву в его "Оправдании Добра", ни тем более многогранному Николаю Бердяеву, колебавшемуся в амплитуде своих взглядов от марксизма до оккультизма, - воззрениях, которые он почему - то называл скромно "персонализмом", даже ему в его " Смыл творчества. Опыт оправдания человека" в черном сне не могло присниться, что в конце XX - го и начале XXI - го веков молодое и даже не очень молодое поколения будут искать откровение не в мыслях и милосердии, но в умыслах, возможно, только фиксируемых в средствах массовой информаци (СМИ) и при том в таких размерах и в такой массовости, которые не могли быть охвачены умами гениев от литературы: Н.Лесковым, Л.Толстым и Ф.Достоевским.

Было бы смешно утверждать, что все фабулы своих произведений они высасывали из пальца, наоборот, некоторые из них почти дословно пользовались дневниками и интонациями очевидцев, в том числе и исторических событий, в известной степени в той или иной мере перерабатывая подлинники этих произведений. Да и кому, какое дело до судебных подлинников событий, из которых возникла драма "Гроза" А.Н.Островского, эпопея жизни чукчей "Алитет уходит в горы" Семушкина или "Приключения Оливера Твиста" Диккенса. Но время самобытности "информационных и дезынформационных колодцев" преднамеренной и непреднамеренной дезориентации в условиях нынешних СМИ становятся столь очевидными, как и свидетельствующими о том, что умыслы, ничего общего не имеющие с понятием добра как милосердия, но и не квалифицируемые как непосредственные категории зла, становятся чуть ли не формой сознания целых поколений современного человечества и если не свидетельствуют о начале падения современной эпохи цивилизации, то уж, конечно, и не прибавляют оптимизма, столь существенного, по крайне мере, со времен барона Мюнхаузена. "Мелочи умыслов", "Русский карамболь" в этом смысле лишь художественная ориентация в пространстве подлинных умыслов, регистрируемых СМИ.

Ну и что? Что меня так зовут….Физиономией не вышел. Бывает. Наверное, родители мои меня зачинать без чувства любви устраивались. А что?! Такое, сплошь и рядом бывает. Далеко ходить и за примером не надо.

Раньше все на поведение рыцарей ссылались, какие они там чувственные да благородные, даже, если и не около круглого стола усаживались со своими черными мыслями, т.е. простыми намерениями жену ближнего, например, поиметь. Это ведь позднее все стало считаться смертным грехом. И грех затем на удачу прикрывали…То-есть, значит не то, что там кому-то из обманутых мужей в ухо яду плеснуть, а просто, между делом малолетних детей, походя зарезать, или там родственников беспокойного мужа - рогоносца запросто в бочке с вином утопить, выдав, такое что ни на есть обыкновенное происшествие, за склонность к Бахусу этих самых зловредных родственников. Одним словом, и раньше развлекались, как могли.

А что тогда говорить про наше, совсем свободное и демократическое время! Время кует своих героев.. Ну, вот так получилось, что ростом я чуть выше среднего пони, зато передняя часть лица моего как бы вогнута внутрь, а нос этакой пипеткой с двумя дырками из лица выглядывает. Физически же я сверстан нормально, т.е. никаких диспропорций в отдельных частях тела не наблюдается. Скорее наоборот. Бог мужским достоинством не обидел. Эта часть тела, можно сказать на загляденье. И женщины, и девушки очень даже на меня нахвалиться не могли, пока я в холостяках ходил и в военном училище науку ракетчика осваивал. Скажу, что военная наука для нас была всем, ну, как говорят, и правда ведь все это, - Бог войны. В руках у меня все спорилось и в науках тоже. Все мы любили нашу будущую специальность. И за любимое дело готовы были поехать в любую темную точку страны, чтобы в бункере один на один с тишиной стоять и команду слушать , когда кнопку пуска ракеты нажать нужно. Наслушаешься тишины, выскочишь на воздух вольный, словно в подводной лодке в отсеках накувыркался и хочется своего, домашнего пареного, женского тела. Вот почему всем нашим, на точку определяемым, рекомендовано было заранее женой обзавестись. Для чего и устраивались разные курсовые вечера с лицами женского пола, подходящими, по мнению начальства, для такой судьбы. Это или учителя, или медицинские работники, а то и просто окончившие кулинарное училище, или какое ни на есть спортивное женско - тренировочное заведение вровень с нами ракетчиками оканчивали. Но при всех обстоятельствах, девушки должны были быть хорошо сколоченными и славно сшитыми, т.е. тяготы военной жизни при всех обстоятельствах должны были выносить и мужьям своим, молодым, по мнению руководства, опорой быть.

Так вот. Известно, как говорится, вам из физики, плюс и минус, - они притягиваются. И даже очень. А что со мной преключилось? Смею вам доложить, преключилась со мной, эта самая, - смертная любовь. И не смейтесь. СМЕРТНАЯ ЛЮБОВЬ бывает. И попалась мне Лида. И началась между нами смертная любовь. А смертная любовь - это тоска и ревность, и подозрение, и побои, и рев, и крики, и бесконечное, телесное наслаждение. И все это замешано на таком могучем ритме, на таком темпе, на таком аллегро, что сознание уменьшается, а озеро чувств длинную быстроту обретает, превращая молодость в часть трепыхающегося тела, продолжающегося в силе рождения.

И с этой смертной любви со мной все и преключилось. В промежутках между хотением и немощью, между тишиной бункера и кнопкой запуска ракеты с начинкой смерти, стали посещать меня мысли. Не знаю, уж от кого эти мысли, от дьявола или бога. Но мысли трепетные….И когда дан был приказ нажать эту кнопку, я сделать этого не смог.

Не смог, понимаете, не смог. А это значит, - я профне пригоден. И вообще, после всего этого, грош цена всей моей учебе, всем моим мыслям петь на французский лад об офицере, который хочет стать генералом. И здесь свыше преключилось нечто. Никому повторного экзамена на нажатие кнопки не дают, а мне дали! Дали. И опять я этот экзамен завалил. Я это к смертной любви нашей с Лидой отношу. Никак не иначе. До любви этой кнопку я готов был нажать. А как возникла любовь, то - нет. Я палец на кнопку, а палец-то от кнопки душа моя так и тянет, так и тянет.. Сломалась моя судьба. И вот мы вместе теперь с вами и бомжуем потихоньку.

А вы спросите меня, а где же Лида? А ничего с Лидой не сделалось после того, как она мне призналась, что кнопка- то эта повторная ей не просто далась. Чтобы мне вторую кнопку нажать позволили, она с генералом долго в постели кувыркалась.

Оставил я ей квартиру, а сам здесь с вами счастье ищу, да перебиваюсь с хлеба на квас. Авось какой новый русский, бомжовой жизни изведать захочет. Я, как вы знаете, по этой части специалист, где какие тепляе места есть да вшей поменьше, да как самомвыживанием в этих экстремальных условиях новым русским обеспечить, то меня и приглашают. В конце концов, куском не обделяют.

Сил, конечно, все меньше и меньше становится. Но живем, как ведаете, и к обратной жизни возвращаться не собираемся. Однажды такой русский на "линкольне" от нас уезжал, поскольку бабу себе для старой жизни у нас нашел, да сдуру - то бриллиантовое кольцо ей подарил, да на "линкольне" и увез ее в свою обеспеченную жизнь, поскольку его братва решила, что он все испытания "бедностью" про-шел с честью.

А с Лидой-то, я только недавно все узнал, как это было насчет генерала….Является ко мне на чердак какой-то хмырь и говорит, я ли мужем этой Лиды являюсь. Через бутылку разговорились. А когда узнал, что я ее законный муж и она в разводе со мной не состоит, то, через копейку конечно же, пригласил меня в назначенное время, дал адрес. Явился. За дверями какой-то народ копошится. Но все слышно и даже видно, поскольку комната, где сижу, телевизорами обеспечена, а на столах всякая всячина стоит и лежит. Конечно же я не думал, что меня пригласят обедать со всем знатным обществом, которое в соседней комнате сидит и меж собой препирается и только словами греется без всякого прикосновения к пище, что в моей комнате и находится.

Пока закусываю да наливаю, да опять закусываю с голодухи об обильного и длительного бомжевания, что вижу и слышу.

А моя Лидуха, оказывается, развлекает не только меня, а и какого-то хлыста полулысаго от скопидомства и воровства местных бензоколонок, с которых маржу, видать, неплохую имеет. И до того он втрюхался в мою Лидуху, что мужем ей хочет стать. Дальше, больше. Узнаю, что она не только с этим наглецом вертит, крутит динамо, а тот лицо тыковкой делает, умного из себя корчит, а что и совсем со стариком, видать бывшим цковским пентюхом, что бабки от партийных денег еще отщипнул, валандается. Тот ее, по отечески, конечно, имеет для разговору. Но она, стерва такая треклятая, и лесбийскими играми со своей сверстницей в ихнем фитнетовском бассейне забавляется. НО все это еще ничего.

Когда я тут же узнал, что моя благоверная еще и скачком местного клуба на животе у него накачивается, - все! Кончилось мое терпение.

Выскочил я в их комнату, где все они, сопливясь, друг с другом обясняются, и взревел, разнося их в пух к великому удовольствию каких-то молодых и старых хрычей, которые ту же присутствовали и тоже все внимательно слушали.

И что вы думаете? А этот качок, который меня раз в пять толще и выше, ну, словом, морда у него только семь на восемь, а о горе мышц я уже не говорю, так вот эта дубина стоеросовая, осклабившись, к великому удовольствию слушателей, схватил меня за волосы и одну ногу и, встряхивая, потащил к выходу от всей честной компании, которая - то Лиду по косточкам уже разбирала. Тоже мне, знатное общество, высочайшие особы, простофили юридической кляузы…Они ведь себе и представить не могут. Лида с ними якшалась, а горяим кофе на бомжевании меня отпаивает. Вот она, смертная любовь.

Она сидела и рыдала. А психиатр сидел перед ней, смот-рел на ее темные с разводами очи, отчего они становились еще больше и молчал. Муж пациентки, известный ему по клинике врач, прикрыв один глаз рукой, другой, округлив, словно животное вглядывался в угол кабинета, пытался найти там подходящую щель, куда бы ему шмыгнуть от несуразной глупости собственной супруги, которую та только что несла психиатру, сказываясь сексуально обиженной стороной.

• Да, да…- скороговоркой отвечала пациетка.- Да, как же его было не полюбить, если в нашем поселке, как сами знаете, мужиков раз, два и обчелся…
• Но ведь и он вас тоже полюбил, когда вы повстречались, - продолжал доктор разматывать словесный клубок словесной шелухи, исходящей от пациентки, вновь и вновь с рыданиями повторявшей одно и то же.
• Да, мы встретились у друзей в предпраздничный день. И сразу прониклись друг к другу настоящим чувством и так полюбили друг друга, что через неделю зарегистрировались и стали вместе жить.
• Вот, вот…- вы и сами говорите, что жили счастливо и проблем у вас никаких по интимной жизни не бы-ло, а были только радости и взаимное понимание. Почему для вас стало такой неожиданностью профессия вашего мужа? Разве она не такая другая как все, разве он не так же честно зарабатывает на хлеб как такелажник, капитан нашего параходства, ассенизатор, наконец? Что так вас смутило в интимной жизни, когда вы узнали, что ваш муж паталогоанатом? Какие преимущества по части секса у простого учителя школы перед паталогоанатомом. Неужели вам не жалко вашего мужа и теперь ему придется переквалифицироваться в сантехники, скажем?
• Нет, доктор! Как только я ложусь с ним в постель, и представляю себе, что он режет мертвецов, мне худо становится и всякий интерес принимать его в себя теряется. А еще доктор, мне почему-то в этот момент всякие медицинские запахи чудятся, то мертвечиной запахнет, то перед глазами разлагающийся с вонизмом труп появляется.
• Ну, хорошо, представьте себе, что я ведь тоже врач и разных больных и не очень нормальных и не одного, а многих со своими болячками принимаю. И они мне вот как вы сейчас всякие разговоры разговаривают. Кто на скудость страны ссылается, а кто и, действительно, женится, а спать - то и не с кем: кости да кожа, а на шее рожа. Всякое бывает. Но ведь как говорится, по христиански, - "стерпится, слюбится", Правда, попам тоже до рая сатана добраться мешал…Но, если до рая далеко, то часы- то христианские честно служат, отмаливают, отпевают и грехи прощают…Я вот так даже подумываю, что в вашей душе уже церковная проблема созрела. То-есть, я хочу сказать, что психиатр, как я, может, дать вам таблетки для успокоения, но, мне совершенно непонятно, чем паталогоанатом отличаетстя в постели от пратикующего хирурга, который день деньской пилит и режет больных да еще без перерыва на обед. А потом домой приходит. А там его жена ждет. И не только с поварежкой, но, иногда бывает, и с отменными постельными утехами. Отчего хирург поутру, еще не хирург, а мужик. После постели каши хряпнет, кофе проглотит и сыт день деньской и аппетита до следующего дня не теряет. А, наоборот, если время выдается и в столовую заскочет, то и пару вторых проглотить может и распоротое брюхо с кишками навыворот его взору не является. А…? Может и вы своему скидку на профессию сделаете. Сделайте…
• Да, что ты, дура, этих двух идиотов слушаешь. Сподвижники, тоже мне, по бизнесу обнаружились. Постель постелью, секс, сексом, а деньги врозь! - с такими словами в кабинет протискивается худощавая старуха лет семидесяти с лишком, бодрая, энергичная и с лисьем горжетом на шее.

Если бы в это время в кабинете появился заградительный отряд при полной амуниции и со зверскими лицами, то большего удивления и страха у всех присутствующих это бы не вызвало.

Уж так бывает, что блага жизни, точность истины, скорбь существования по мере надобности могут соединиться в одном лице. И не ждешь, не гадаешь, а все сразу на тебя сваливается. Это как рысака любому бедняку дай, он и возрадуется, хотя и ездить на нем не умеет, а кураж держит и вида не показывает, что ему ужасно страшно от свалившейся на него кучи обязанностей.

• Да, что ты, дура, эту паскудину слушаеь, а муженек твой все помалкивает да помалкивает…Я за всей этой ерундой под дверью наблюдаю. Молчит, потупился, говорить не знает что. Да это он из Москвы сюда преперся, тебя выискать да и жениться на тебе порешил. И никак не иначе. Любовь решил разводить. Да и как не полюбить. Если ты невеста с приданым!
• Каким приданым, тетя, о чем вы говорите? Зачем вы здесь, постесняйтесь….
• Мне стесняться нечего. Я все свое при себе ношу. Еще когда твой дедушка занемог, после смерти твоей матери, а он ее очень любил и души в тебе маленькой не чаял, то шепнул он мне перед смертью, что есть у него для тебя подарок на всю твою оставшуюся жизнь. И подарок этот бриллиант голубой чистой воды в тридцать карат. И что я должна, когда тебе совсем плохо станет его отдать. А до тех пор хранить и хранить…Но как хранить-то ? Где? Чтобы не отбрали при дорогой и любимой в то время нашей советской власти. Куда не спрячь, кого не попроси сберечь все пронихают и твоим добром тотчас воспользуются. Многие годы я как делала? Положу бриллиант в задний проход и хожу. И тяжело, и больно. А хожу и на работу, и с работы. Ночью легче. Он, т.е. бриллиант, со мной вместе там лежит и со мной вместе сны видит. Ну и натерпелась я за эти годы… Много позднее, когда уже совсем худо мне от такого дела стало, решилась я. И обратилась к нашему родственнику, Иванычу. Та его знаешь. Он, хотя и тупой человек, но дело свое знает и сделал его профессионально. Вшил мне шесть граммов бриллианта в живот, ну, что ни на есть в самый пупок. Это теперь в пупок жемчужины запросто вшивают, пирсингуются, значит. А мой пупок всем пупам пуп. Для многих рос, а одной достался. И не видно ничего, и бриллиант при мне, и задний проход, милая, освободился. А здесь прибаливать стала. Когда рентген проходила, твой будущий обормот присутствовал. И вот , видите ли , на тебе решил жениться. Удостоил чести. Не на тебе, а на бриллианте. Вот так.

И тут муж не то, что раскололся, а признал, что была у него честолюбивая мечта стать богатым, раз теперь все, кто на печи не лежит, запроста богатым стать могут. А тут такое, можно сказать счастье, при анализе старухиной привалило. Это тогда он рентгенологом в столице был, А, прикхав в провинцию, к основной своей специальности примостился. Стал паталогоанатомом. А что плохого? Нетрудно воспылать любовью к молодой особе, да еще про которую известно, что за ней тридцатикаратник, этак тысяч сто долларов копошится. Вот и полюбил.Доставлял себе удовольствие. И нечего. А здесь баба взбрындила. Паталого анатом ей не нравится. А тут и старуха разгорячилась, хлоп о стол коробкой с бриллиантом. Оказывается его снова вырезали…: "Делите сами свое наследство!"

А как делить, если такое случилось!?

Жена моя любит расхлебывать кашу. Кашу, заваренную мной, свою кашу она ввиду не имет. И расшибется в лепешку, чтобы доказать, какой же я плохой. При всем том, она говорит, что меня любит (я думаю как волк кобылу) и старается наставить меня на путь истиный. Отчего меня с руками никто не отрывает. И мне хоть волком вой, хоть рви на себе волосы, а деньги зарабатывать становится все труднее и труднее, так что приходится растрясать жир, который в советские времена накапливал, подвизаясь в общеизвестных наших газетах того времени, где распускал язык только по указке начальства.

И хоть трава не расти, но компрамат на указанного старшим газетой бузотера найди и, не распуская нюни, распусти слюни словес да так, чтобы читатель сразу - то и понял, кто "наш друг, а кто враг". Уж кого только я под монастырь не подводил: и директора передового маяка -производителя водки, а в тихушку совратителя юнцов, и начальника стройтреста, что рвал на части от стоеросовости своей всех, кто под руку не попадал, отчего рос на глазах, но был моим заказчикам не по нутру, и они очень его хотели в расход вывести. И слово мое газетное было против таких. Ну, и естественный результат: так я его словом, замешанным на фактах, обремизил, что он себе вены в ванне вскрыл и со святыми упокой теперь "иже еси на небеси" и по сей день находится, а процветает ли там, то никому неизвестно. Просто не стало его и всё. Лопнул как прыщ на ровном месте.

И стал я для многих как горькая редька резать глаза. А как ко мне подойти и без ножа зарезать, того еще из них никому не было ведомо. Вот тут только им моя жена и понадобилась. Решено и подписано. Стали они брать быка за рога. И хотя это к моей жене по ее женскому то-есть роду и неприменимо, но все же смысл отражает и вот какой.

Жена моя моржиха. А я вовсе никакой не морж. Мне ребра пересчитать, что раз плюнуть. Но на это никто не решался.А вот жену мою заставили меня к искусству моржевания приучать. А жене, а я ее, если сказать прямо, очень даже люблю, идея такая сторонняя понравилась и стала она гнуть меня в бараний рог. Это знаичт, чтобы я плюхался вместе с нею в прорубь и свою мудскую силу там ей прямо и показывал, т.е. на ней репетировал. Но на роду мне написано, - не моржеваться. Только я за дело в проруби хотел приняться, так черт - то мне показал, по чем сотня гребешков стоит. Такая боль во мне внутри началась, что я, где бегом, где трусцой едва до домашнего теплого унитаза добрался. И начались мои муки, мучения для начала без лечения, поскольку я не знал, что это такое со мной происходит. А жена, между тем, мне концерты устраивает, какого рожна я к ней совсем не подхожу, а большую часть на унитазе просиживаю.

И стала она меня, не поверите, из туалета черемухой выкуривать. Видно, не совсем я родился под счастливой звездой. Но, наконец, созрел и через врачей выяснил, что у меня цветущий простатит свою роль в организме играет.

А к тому времени, меня изо всех сил с работы литературной погнали, и маковой крупинки денег к тому времени я уже заработать не мог. Во весь рост встал впорос о деньгах. А ведь жена моя, скажу вам откровенно, так: в конце месяца ей все деньги ("работаешь ты или нет, это меня не касается") положи на стол и чем больше, тем, в некотором роде, надежнее.

Но я ей предложить ничего не мог. Ведь у меня простатит. И мне неуютные процедуры массажа делают. И на все эти мои страдания при полном безденежье, моя жена, чтобы я не перебивался из кулька в рогожку, мне мои носки в киселе сварила.

Я взалкал. И в некотором роде даже получил свыше идею, видно родился я под счастливой звездой. Кому что на роду написано, а мне пришла в голову мысль устроить свободный театр особой ориентации, ну, то-есть, такой, где товарищи мои по несчастью простатитом страдающие могли одновременно массировать больные места друг другу, то-есть, натурально, как в больнице, значит, а в тоже время, чтобы придать этому процессу динамику совершать эти действия в чем мать родила, поддерживая ритм пением под караоке. Любителей посещения такого театра было не много, но и не мало.Но на хлеб и разные там путешествия, стало хватать, а я, выдерживая роль, стал приглашать новых больных, которые и артистами были и сами себя под караоке вели к выздоровлению. Одним слвоом, новую физиотерапию стал осваивать.

Но я понимал, что одно дело хорошо, а два лучше. А здесь у нас, как назло, стали подводные лодки тонуть и скорее всего от того, что на эти лодки всякие опасные торпеды стали ставить. А они, т.е.торпеды, имели престранное свойство подрываться прямо в лодке, так, во всяком случае, комиссии писали. И тогда только до меня дошло, что торпеда воообще не должна снаряжаться мощными зарядами, а совсем наоборот. Нужно менять носитель такой торпеды, наполняя ее гельминтами, т.е. человеческими червями. Разул я глаза и увидел, что точно таким образом можно разрубить гордиев узел нашей национальной обороны. Запускаешь торпеду в воды неприятеля, где он там от радости и полного довольствия в теплых водах моря-окиана бултыхается и, не ведая того, неприятель заражается и энергия его оставляет, отчего и войнам больше не быть.

Стал я идею свою в министерство обороны подавать, в ведомства разные, а пока, суть да дело, красивую такую торпеду домой заволок и в спальне нашей перед кроватью и положил. А что? Она мне носки в кисель, а я ей торпеду чуть не в кровать, то-есть вот так, как по нотам, дурака и разыграл, выставляя себя перед ней шутом гороховым, разрубал гордиев узел нашего с ней неприятия и взаимной любви.

Но и в этот раз остался я как рак на мели. Отовсюду скопом пошли на меня наветы.Народ мой театральный тоже взбунтовался и начал мне, где раки зимуют показывать.

Раскинул тогда я мыслью и решил деньги иначе зарабатывать.Узнал я, что сортирное дело за рубежом, особенно в разных там латино- американских странах поставлено, куда лучше нашего.

И действительно. У нас, кроме выгребных ям, стали уже появляться кое - где и иногда евро - и даже биотуалеты. Культурно, ничего не скажешь. Но все еще нет - нет да во время больших престольных праздников говнецом - то попахивает. А иногда, даже совсем отвратительно, откуда - то, из подворотни, аж хлорной известью так в нос шибанет, что хоть святых выноси. А на улице все цветет, ларьки разные, запах вкуснятины в ноздри кидается, аппетит нагуливает, а тут вонизмом испражнений несет.

Одним словом, стал я латино - американский опыт изучать. И тут узнал, что есть такая специальность "пи-пи господин" и даже целая ассоциация во время празднества ей руководит.

Это значит вот как. Народ тусуется, поет, скачет, напитки жрет, всякую дрянь в брюхо толкает. А потом желудком и мочевым пузырем расплачивается, а многие даже и рыгают, смотря от количества выпитого. И вот я в этаком плаще тореадора и маске инквизитора выплясываю среди всех прочих, принимающих карнавал, а когда кому - то нужда пришла, видит мою примечательную одежду, а тут у меня под плащем не толко биотуалет тут как тут, но и мягкая бумага туалетная да и всякие приличествующие случаю вещицы. Плати немного, вполне по карману веселящимся; бедных людей среди них ведь все равно нет, так что позолоти ручку в 10, 15 или даже 20 евро, коли тебе приспичило по маленькому или по большому, или просто желудок опорожнить захотелось. И многие, даже в том числе очень и очень известные люди, к моим услугам "господина пи - пи" прибегали. Но и здесь существует профессиональный союз, который мне перцу задал, раскрыв не то что рот, а целое хайло, обвинив меня в удержании чаевых и не полной выдаче заработанных денег в их союз, поскольку они являются работодателями и мне, всего навсего, полагается только твердый заработок. Плюнул я на них . И с работы ушел. Подкормлюсь продажей скрытой видеосъемки с известных артистов и политдеятелей….

Я люблю свою мать. А на белом свете жить даже очень не просто. Говорят, что инопланетяне бывают. Но не с лу-ны же они, в конце концов, сваливаются. Но, если не с лу-ны, то, по крайней мере, с неба, - это точно. И все события, о которых я вам сечас расскажу, если не первой свежести, то было все так, что по свежим следам еще восстановить можно.

Отец наш, с некоторых пор, стал задумываться. А что значит в деревне задумываться? Это значит уж совсем палец о палец не ударять, хотя на селе и работы не впроворот, особенно, если концы с концами сводятся плохо, а на душе такой камень лежит и сваливаться с души не собирается.

Одним словом, отец зарезал овцу, хотя видимой необхо-димости в этом никакой не было. Лучше бы он лишнюю сотку под картошку вскопал. А он вместо этого с ножом на овцу пошёл. Ободрал ее, а шкуру на себя надел и в этой-то шкуре по ночам стал на дворе устраиваться поджидать инопланетян. А когда мать решила поставить это ему в вину, то он с больной головы на здоровую все и перевернул, как будто сам с неба упал. Сверкая глазами, стал нести ка-кую - то чепуху, утверждая, что настоящие инопланетяне людей не замечают, но готовы разговаривать с овцами. Вот де он потому и зарезал овцу и нарядился в ее шкуру. Вот так и получалось, что он сам себе хозяин, сам с усами, а семья - жена, дети и внуки ему не указ. И добро бы ведь, если сам, какой плюгаш был, а то косая сажень в плечах, силища в руках непомерная - телегу готов на себе таскать, а когда к бутылке, как соске, не прикладывался и того сильнее был.

Уже и соседи стали нас стороной обходить. А по деревне поползли слухи, что если так и дальше пойдет, то семья наша сядет на хлеб и воду.

А так как у нас на деревне любопытных больше, чем семечек в подсолнухе, то и стали наши соседи доглядывать за нашим двором, что - де делается у нас по ночам во дворе, поскольку отец-то укладывается спать не как все люди до-ма, а в сараюшке, где овцу держали.

А поскольку у матери на отца рука не поднималась (она как более слабая его, иногда, поколачивала), то стала я примечать, что мать зачастила к соседке телевизором по-баловаться.
Вот, когда я поняла, что баловаться, особенно по ночам, нашим телевизором вредно, Фильмы разные, эротические показывают. Раньше на деревне только лампочка Ильича, да и то не везде была да радио. А теперь по телевизору кар-тинки разные американские показывают. Отчего не то, что мужики, бабы не первой молодости с ума стали схо-дить.
Для начала соседка с матерью выпили по маленькой, а когда по телевизору картинки начались, то, видать, их разобрало, мужиков - то нету,. Не успела я глаза протереть, как они уже целоваться стали и титьки друг другу тискать. Но, видать, им самим тут же и стало ясно, что амери-канские картинки больше для города подходят, а на деревне примером быть не могут. Сплюнули. Выпили еще по ста-кану, закусили сырой подсоленой щукой, да и разошлись по домам. Не может быть на деревне женской любви. Но всякое случается, и идти прямой дорогой не всегда удается. И тогда я подумала, шутки прочь, а отец не просто так овечкой прикидывается и за всем этим тут что - то скрывается.

А потому решила и за отцом проследить, что и было проще пареной репы, поскольку ночи в это время года у нас в деревне лунные, а мать, видно, за всеми этими соседскими посиделками дала слабину, пустив козла в огород в овечей шкуре встречать инопланетян.

И если отец хотел как Иван-дурак выследить, но не жар -птицу, а инопланетян, то я хотела убедиться, что это за инопланетяне и чем они дышут. А у меня двое детей от разных мужей нагуляно. Но ребятки, слава Богу, благо-разумные и, хотя живем мы очень и очнь скромно, но все у нас есть. И такое отношение к жизни, как у отца - матери, мне было очень даже обидное, сами понимаете. Тем более, что они все себе развлечений на голову ищут, а как дело до работы доходит, то вся работа на мне и сходится. То - есть, как бы так получается, что не я у них, а они у меня путаются под ногами и как бы в доме кусок хлеба из моих рук получается, а они только пожизни развлекаются, то телевизором балуются, то инопланетян по ночам ищут, а утром отсыпаются, а потом, чаще всего, за квашеную капусту, соленые огурцы да самогонку принимаются, зап-равляя все это соленой рыбой. Пара пустяков для меня было несколько ночей не поспать. Как только мать моя от соседки уходила, то из соседского окна в нашу сараюшку, где отец в овчьей шкуре маялся, появлялась сначала метла, а за метлой существо не большого, но и не малень-кого росточка в серой мешковине. А на мешковине этой было написано не русскими буквами ну, точь в точь, такая же надпись как на загра-ничных мешках с удобрениями, которые нам недавно завезли на склад. Удобрение высыпали, а мешки по себе за надоб-ностью разобрали. Морда у существа была черная, то - есть, как у черта. Но я еще в школе твердо выучила, что бога и чертей нет, а все это росскозни и невежество, что путается под ногами и путеводной звездой быть никак для нормального человека не может, поскольку путевка в жизнь дается собственным трудом и им же и зарабатывается. И все не праведные пути высветляются и разъясняются.

Вот почему без лишнего шума и крика проследила я куда эта самая черная тварина в мешковине и сметлой направляется. А она прямиком шасть в сараюшку и под овечью шкуру к отцу и залазит. А после этого начались там сплошные охи и вздохи.

В одном только раскаиваюсь, что не взяла я хорошее полено да по этим охам и вздохам из под овечей шкуры от широты моего характера да не прошлась.

А может и правильно сделала, поскольку по утру отец появился со своей овечей шкурой бледно - синий и зауми-рал. Да так заумирал, что из района приехала медицин-ская машина, положила его на длинные серые полот-нянные носилки да и повезла в больницу, а я и мать вместе с ним почти бездыханным вместе поехали. Но он пролежал немного только в приемном отделении да и скончался. А когда его сняли с носилок уже мертвого, то мать, вдруг, как и закричит: "Чудо! Чудо! Мой Ванятка святой, святой человек! "

А крик это она подняла потому, что на носилках, с которых умершего отца сняли, явственно выступали все черты его тела и лица тоже.

С этих пор мать как подменили. Она выкупила себе эти носилки, поставила их в передний угол нашего дома и не уставала всем рассказывать, что наш отец святой, по-скольку такое чудо состоялось.

А теперь она пускает слезу, переливая из пустого в по-рожнее рассказы, какая я зловредная, и не дочь - то я ей совсем, поскольку смотрела я на все это смотрела, да и написала ученым о случившемся. Научный работник, про-фессор из города приехал, и пока мать носилась в церковь, открытую недавно в соседней деревне, я - то носилки уче-ному и продала за хорошую цену. А мать скандал мне ус-троила. Правда ученый носилки потом вернул, а деньги данные мне обратно не забрал, сказав, что носилки им помогли понять, как такая штуковина возникает. Оказы-вается, отец политурой импортной отравился, и яды, когда он умирал, из него отходили и его изображение на носил-ках оставили.

Наша победа для нынешнего поколения, по моему, что глас вопиющего в пустыне. Нет. Конечно, я хочу сказать, что не для всего молодого поколения. К ним, например, я не отношу себя и многих других, которые ищут медальоны, каски, штыки, оружие, награды на полях бывших боев, а затем с великими трудами устанавливают имена, фамилии погибших. Верно, говорят, что бывшая война закончится только тогда, когда будет похоронен последний солдат. А он никогда похоронен не будет. Потому как, например, на нашем стадионе начали рыть траншею. А там кости. Их загрузили в самосвал, да и вывезли куда подальше. А оказалось, что по архивам это захоронение первых поселенцев нашего города, так сказать, путеводная звезда нашего прошлого, т.е. тех людей, что нам путевку в жизнь дали.

Потому рано, ой, как рано говорить, что война нашего народа уже закончилась, а мы перестали путаться под ногами истории.

Но ведь на таких раскопках, куда и деньги вбивать приходится, далеко не уедешь. Деньги - то зарабатывать надо, а на таких раскопках по местам боев больше затрат, чем чего - то иного. Есть, правда, нехорошие люди. Такие еще встречаются. Они многое из военной атрибутики, найденной при раскопках, в продажу включают. Пустой карман да пустые руки - это еще пара пустяков. А сколько нравственных неприятностей, к слову сказать. У меня кольцо было, старинное, от матери досталось. Подарил я его девушке, которая мне невестой показалась. А потом, вдруг, разневестилась. Я ей говорю:

А она говорит:

Что делать. Пришлось на разневестившейся жениться. Шибко большая память матери да и кольцо дорогое.

Но, главное, деньги на раскопки места боев войны на первом этапе были найдены. Нужно прямым путем идти к цели.

За короткий срок всякой всячины накопали. Медальонов с фамилиями читаемыми и не читаемыми уйму нашли, оружия проржавевшего тоже хватает. Пытался я и лекции по школам читать. Мало кого интересует проблема этой страшной войны, интересует, но мало. Кого не спроси, плохо знают про то, кто с кем воевал. Наглядности не хватает.

Решил я даже описание наших находок сделать , и о погибших, имена которых мы вернули к жизни в этих раскопках, подробнее узнать и рассказать.

А для жены опять плохо. Она, видите ли, беременная и без меня жить не может,а я, по ее мнению, целыми неделями то в командировках пропадаю, то мемуары о поисках наших пишу, а это, видете ли, её не устраивает. А устраивает её, когда я или с ней сижу, или с ней путешествую желательно по загранкам и подарки, непременно подарки, продолжаю дарить. Одним словом, - "муж мальчик, муж слуга для жениных пажей".

А я все по бумаге строчу, а от того, что мне с ней некогда убиваться, то это для неё нож острый.И видеть она меня уже не хочет и каждо разно готова пускаться со мной в тяжкие объяснения. А мне это даже не нож острый, просто удавиловка да и только.

А она пыль в глаза своей правильностью и манерностью уже все уши прожужала и своим знакомым, и моему отцу, человеку состоятельному. Отчего папочка мой ненаглядный, вдруг, решил чуть не проклясть меня и от своих денег и коллекций накопленных отставить, а в дочки свою невестку заместо меня, сына законного, решил принять.

Отчего и стал меня при каждой встрече щунять, как будто я у него под ногами путаюсь.

Думал я сначала пустить слезу раскаяния, а потом передумал и решил идти по пути наименьшего сопротивления, что де сбился я с пути истинного, простите, извините,выводите на путь к вашему сердцу да и только.

Но у меня ведь цель, дорога правильная. Я же не с пьяных глаз решил нашему молодому поколению достоверный рассказ рассказать о прошедшей войне. И хотя на меня многие глаза пялят, что я такие цели перед собой ставлю и полагают, что я в этой телеге пятое колесо, но я - то, как свои пять пальцев знаю, чего я хочу и чего я непременно добьюсь, хрен в пятку!

А потому продолжаю сидеть и строчить, и строчить строки памятной книги, рад, что передо мной такая задача меня озадачивает, а радости сквозь землю провалиться своим недоброжелателям я не доставлю, хотя теща с женой меня от моих дел отставить шибко желают.

Особенно теща. Зловредная дама, которая вечно болеет. Но, болея, никак меня не забывает, а наседает на раба божьего раз за разом все сильнее и сильнее, пока, значит, я не понял, что мое дело еще не только писать, жену ублажать, но и теще в аптеке лекарства выкупать. А это не толь-ко самое неприятное дело, но и дорогое удовольствие, скажу вам.

Ну, раз, другой я разорился, купил лекарство, а тут, как на зло, и жена решила тоже им пользоваться. Этого еще не хватало. Хотел с ней поговорить раз и навсегда. Думал раз плюнуть. Ан, нет. Не тут то было. Такой рев поднялся, такой гвалт. Думал из дома навсегда убегу.

А здесь жена возьми да и привяжись к моему домашнему псу, который вместе со мной вырос. Член семьи, сами понимаете. Орет :

Убирай лабрадора! Шутка сказать. Да и какое это дело имеет к еще не родившемуся ребенку.

Вот тут у фармоцевтов и порешил я ознакомиться, что же это такое они принимают, не иначе как стекловидное тело? Догадка моя подтвердилась. Только не совсем. Оказалось, что это сперма, самая настоящая сперма.

Вот тогда - то и пришла мне в голову здравая мысль, что лабрадор мой еще может мне службу верную сослужить. И стал я его на предмет спермы доить, а сперму - то моей жене и теще словно бы из аптеки доставлять. И, знаете, свет, если не в конце тоннеля, но увидел. Действительно, меньше стали меня пилить. Лед неприязни был разбит, а я как бы у разбитого корыта и не оставался. И пошло все своим чередом. А у меня даже время свободное возникло, сформировать мысль , и найти способ безболезненного доставания денег и решения проблемы достойного развлечения современной молодежи в образах минувшей страшной войны. Нужна была только сравнительно небольшая сумма денег на проект, что в моей голове зародился и сразу разбивал лед и давал подрастающему поколению наглядный пример нашей победы над ненавистным Гитлером! Для этого я обратился к одному состоятельному новому русскому через его дочь отдолжить сумму денег на режиссуру и постановку документального фильма о войне, где документальные кадры развертываются в одном режиме с попсовой музыкой. И бомбы с самолетов бултыхаются, и весь путь по кагановичу виден, одним словом, война показана, но все это сопровождается такой музыкальной тяжелой попсой, что дух захватывает. И вот здесь - то случилось непредвиденное. Нет, папашка денег дал. Он поразвесил уши, пока я ему бобы разводил, поддакивал мне, что все у меня хорошо. Одного только нет. Секса. Современная молодежь без секса прошлой войны не поймет, а не поймет, значит, на представление не пойдет, а не пойдет, значит фильм не окупится и денежки его плакали. И предложил он, чтобы роль Гитлера в конце войны играла женщина, которую русский солдат от души имеет в конце фильма. И тут заартачилась и потребовала этой, непременно этой роли его дочь! А то, говорит, денег не дадим. Вот как бывает….Молодежь все поймет. Память Победы свое возьмет.

По профессии я психотерапевт, а по призванию завзятый голубятник и как раз такой, какими голубятники когда - то были, то - есть, ушибленный этим делом и голубятня у меня, конечно, есть. Иногда мне даже мысль в голову приходит, почему кровья моя не голубая, так люблю я голубей.

И надо же такому было приключиться, что в доме нашем квартиру выкупил из многих комнат один хват, новый русский. А сам такой, что всегда готов за горло взять. А все, кто на него работает, гнут на него горб с утра до зари, в офисах его кучкуются и что делают неизвестно, но на работе сутками, кто во что горазд наперегонки бегают. Сам же горами ворочает, земля горит под колесами его богатой машины, так он носится. Готов любому горло перегрызть, а свое все норовит промочить. Я же по это самое горло в долгах как в шелках, можно сказать, голь перекатная, хотя лодыря не гоняю, имея свою специальность. То женщин на путь истиный наставляю, то другим помощь посильную оказываю. При работе я.

Но случилась промеж нами, тем самым хватом и мной, - брань. Он грозится меня отправить, куда Макар телят не гонял, а я, смех и горе, не своим голосом на повышенных тонах ему отвечаю, что я тут не причем.

А он мне:

Гонит на меня собак и ваших нет! Но я не робкого десятка, - не на его горбу сижу:

Так и мы и городили с ним околесицу кто во что горазд. Только судьба во всем и везде имеет свое распоряжение. И надо же такому было случиться, не приведи господи.

Я как шофер правила движения никогда не нарушаю. Следую с положенной скростью по шоссе. Вдруг мимо меня что-то просвистело. Оказывается это хват мимо меня на своей иномарке прогудел, за поворотом скрылся, а там, раз, два и готово - уже в кювете пару, другую раз перевернулся. И замерла его иномарка, только в воздухе колесами покручивает. Ну, думаю, все. Со святыми упокой. Ан, нет. Оказался еще и живой, но при послденем издыхании.

Я его в больницу доставил и тем спас уже точно от не минуемой смерти. С этой поры отношения между нами как бы совсем переменились. Забыл он про моих голубей, словно бы их и совсем, никогда не существовало. И хар-актером совсем поменялся. Все время старается мне что - нибудь хорошее сделать, угодить, купить. Не знает, куда себя девать, чтобы только мне хорошо было. И везде меня с собой таскает, Дело дошло до того, что и в Грецию, и на Кипр без меня ни шагу. Это мне даже начало действовать на нервы. Но деваться некуда. И квартиру он нам купил, и новую машину приобрел. А я все делаю веселую мину при хорошей игре да таращу колесами глаза от его доброты и теплоты чувств ко мне от нечего делать.

И в самом деле, если, вдруг, человек от несчастья такого, на него свалившегося тебе от своих щедрот помогает, так за что же его хулить и поносить. Это было бы уже совсем отвратительно. И я себе такого позволить никак не мог.

Да и у хвата моего дела, видимо, тоже в гору пошли. Вселый такой стал. И гиблое дело меж нами как бы и в тартарары провалилось. Но тут от моей земной радости на меня, видно, нашло затмение. То - есть, как бывает, иногда с мужиками, когда им слишком хорошо живется, а возраст уже подпирает. Повстречал я девицу - красавицу со всеми правильными статьями на теле и в лице. Отчего во мне все зачесалось. И я на ней женился. А старой жене развод дал. Но я к старой жене очень даже хорошо относился, а потому ей и материально стал помогать . А так как чувствовал себя перед ней виноватым, то стал ей жениха подыскивать. Чтобы женщина без мужчины не оставалась. И тут , хотя, казалось,что и делить нам с ней больше нечего, - началось. Сначала, как водится для женщины, плакала, выла и удавиться хотела, а затем стала предъявлять к жениху то одному, то другому, то третьему всякие разные непомерные требования, аж мороз по коже дерет. И это ей не то, и это не так. Наводит тень на ясный день. А я ей все мужиков - женихов поставляю и сам хожу не свой от того, вроде бы, что виноват перед ней. А тут и новая жена кукситься стала. Милое дело! Со старой женой все никак не разберусь.

А хват - то мой, как извечтно, человек денежный, все подарки нам делает с новой моей супругой. И держать себя в рамках приличия перестает. А моя молодая дура, возьми и начни нос по ветру тоже держать. А я ее учу:

А она ни в какую за здорово живешь меня и не слушает. У меня же еще есть порох в пороховницах. Пришлось ее поучить. Она тут же свои манатки собирает и к хвату отправляется на жительство. Ну, я без претензий. Мне от хвата ничего и не нужно более. Главное, что отстал со своими подарками. А задарил так, что на некоторое время и без работы хватило. Затем опять трудности материального плана возникли. Тогда я как психотерапевт вот какую идею в себе выносил.Стал нарисовываться в клубе инвалидов. Зарплата небольшая, но мне одному за здорово живешб на жизнь хватает. Одно плохо. Не призают они меня своим. И потому работа моя специальная движется ни шатко, ни валко. Резульатов по реабилитации как будто бы и незаметно. Начальство от этого самого мне фимиам жечь перестает. Отчего я начинаю себя чувствовать как бы и не в своей тарелке. Теперь я вроде бы в холостяках, а старая жена экономической добавки требует и про жениховство тоже вспоминает и мне всяческими нехорошими словами начинает пенять.

Таким образом, моя жизнь опять как бы на живую нитку не скручена оказывается. Но тут заметил я, что один из моих пациентов, колясочник, ей клиянья бить начинает. Потому мне все это не нравится. Колясоник все же инвалид. А я свой жене хороших мужиков все предлагал. И все без успеха. Решил я тогда скрытой камерой их любовь на пленку заснять и пленку эту ей и показать. Может, одумается.Сделал в нашем клубе заказ на такую работу. Оплатил ее. А когда решил посмотреть, за мной увязался один иностранец, тоже колясочник, но из - за границы приехав-ший. Увидел он этот фильм. И ну, его у меня выкупать. Продай, да продай за зеленые. Такой фильм де как фильм реабилитации очень даже пойдет на ура у них за границей.

Уступил я ему этот фильм. А сам и задумался. Непора ли и мне в коляску сесть, чтобы все инвалиды меня как бы своим считали и ко мне с большим доверием относились. Взвесил я все за и против и стал как бы инвалидом среди инвалидов. И, действительно, дело пошло на лад.

Мы до жути веселились, а в это время мне фильмы про это веселье нашенское снимали. А затем я эти фильмы стал продавать за хорошие деньги за границу, чтобы заграничные инвалиды живым русским духом наполнялись и в жизни не маячили, а вступали в нее полноценными гражданами. И понял я с этого момента, что кончилось у меня житие чужим умом. Психотерапевт из меня получается клевый, а это что - то! А вы как думаете! Я себя почувствовал специалистом, который все может. Вот и недавно, говорит, мне один новый русский: "У меня дочь с малолетства курит. Так чадит, что хоть топоры по комнатам развешивай! Можешь ли ты ее от вредной привычки вылечить? " Я согласился, но говорю ему: " У меня своя методика! Она в том заключается, что я в себя ее влюбляю. А как она меня полюбит, то все для любимого человека сделает". Согласился. Влюбить - то я ее в себя влюбил. Но курить не бросает…

Моя мама всегда и всем талдычит:

Действительно, семья полная. А крепкая она или нет? Эти выводы вы сможете сделать сами, если только у вас мужества хватит. Глаза бы мои не видели всю ту обстановку, которая окружает меня с детства. Все, что я хотел, всегда у меня было, все мне покупалось, поскольку моим родителям казалось, что, если их судьба чем - то не оделила, то уж меня обязательно удостоит. Такое положение мое в семье ставило меня в особое, привилегированное пребывание. И поскольку и мать, и отец любили меня, как могут любить, только по настоящему любящие свое чадо родители, то этим все сказывалось и этим все объяснялось в нашей крепкой семье.

Но крепость вся на этом и заканчивалась, поскольку как раз такой прочной семьи, о которой пеклась моя мать, у нас никогда не было. Это кое - как понимали мои родители, поскольку они умели говорить о семье, а я - это то, что их связывало.

Но на этом, правда, и началось мое знакомство с моими родителями. Но ни я, ни моя мать, - и видеть, и прозревать насквозь жизнь с ее вывертами и всего плохого, и отвратительного просто не могли и не умели, а отец и тем более. И, владея собой едва - едва, жил я как Бог на душу положит, то - есть и вкось, и впрямь, вламываясь в амбиции, как только мог и где только мог. Отчего властителем дум у окружающих не был. А скорее наоборот, поскольку вколачивали мне в голову окружающие всякую всячину о том, что я и болван, и даже более того. А я окружающим все норовил вкрутить мозги о своей исключительности.

Вкушая плоды физических и духовных неприятностей во всех видах, я понял, что имею все шансы прогореть, но, поднявшись на некоторый этаж самомнения, влезая в как в долги, так и доверие к окружающим, понял, наконец, что должен непременно объяснить если не всем, то некоторым, что могу видеть дальше собственного длинного носа, владея собой и как бы начиная вкушать плоды собственного домашнего образования. Воротить снова прошлое, естественно, невозможно, но воплотить жизнь в обстановку, которую помнишь с детства, а в институте, когда я все же умом усилился, то, как баран на новые ворота, переть не собирался. Во все горло я не каркал и уже сыра своего, если он у меня во рту оказывался, - не выпускал, а, наоборот, кусочек такого сыра у других вырвать пытался. И дали мне тему: "Семья, ее сила в современном обществе". Ничего себе тема. Как раз по мне и моей семье.

С этих пор стал я хронометрировать поведение моих родителей нашей квартире. И не только хронометрировать, но и записывать на скрытую видеокамеру все то, что на нашей хате происходило, какие такие разговоры вели мои отец и мать, и, прежде всего, когда, по крайней мере, одного из них дома - то и не было.

К отцу, естественно, являлись бабешки, смазливые или просто так, вертлявые, одним словом. К матери сослуживцы отца, его заместители, а, иногда и просто, мастеровые стройные ребята по починке холодильников или стиральных машин. Много брать я на себя не брал, но, иногда, для разнообразия, подливал отцу в его любимый коньяк постного масла, резал его галстуки да матери на ее блузки выливал всякую дрянь. Отчего ссорились они друг с другом неимоверно, желали друг другу всяких гадостей, потом мирились и уезжали провести неделю, другую на Канары, откуда возвращались в мире и согласии, продолжая свои любовные утехи на стороне.

А я за то время, пока их не было, монтировал свой первый документальный фильм и, хотя глаза бы мои на все из того, что было заснято, не смотрели, и уши не слушали из того, что было озвучено, я за то время, не показывая свои материалы никому до поры до времени, набивал глаз и постепенно убеждался, что пелена с моих очей спадает и произведение, которое я создаю, не просто стоит, а, несомненно, чего - то стоит.

Когда я готовый фильм несколько раз кряду посмотрел, то искры из моих глаз не посыпались, но сам фильм был оценен как прочная дипломная работа и даже оказался на фестивале фильмов малой формы в Южной Америке, где я и стал лауреатом того самого престижного конкурса, о котором теперь и в газетах много хорошего пишут.

Одно только плохо. Девушка моя, к которой я неровно, как мне казалось, дышал, взревновала меня к моим успехам. Да непросто взревновала, захотела сама прославиться, даже не договариваясь со мной об этом меж четырех глаз. А ведь у меня опыт был и я бы ей что - то такое доброе посоветовал. Ну, то - есть, пропала она. А родители ее ко мне с претензиями. Что я не только ее бросил, но она мной чуть ли не через мясорубку пропущена. Но выколи мне глаз, на такое я вовсе не способен. Режиссуру, как выяснилось, я еще вместе с мастерством оператора поднять могу, а вот, чтобы любимую девушку, на части да в ведро, - то этого со мной уже никак не могло быть.

От всех тех слов и речей, которые на меня ее родители в виде грязного ушата помоев вылили, можно было бы в черную головешку превратиться. Но я выстоял. И даже родителям обещал ее обнаружить и в семью представить, поскольку глаза у них на мокром месте и даже совсем не осушаются. Сначала я хотел втоптать в грязь ее подругу, которая с ней якшалась, но парень ее мне просто и откровенно сказал, что он их возил в Египет и моя девушка там осталась. Я сначала не поверил, думая, что он волну катит. Но по билетам аэропорта все оказалось так, как мне этот чудик рассказывал. Возил с собой двух девок на свои бабки. Не продали ли они ее в гарем, сначала мне подумалось. Оказалось, что никак нет. Из ума - то я еще не выжил, а потому решил купить билет по местам их отдыха. Деньги потратил, но не зря, хотя никакой критики эта моя поездка не выдерживает. Один либерализм. Да, коли желание есть, то кувыркайся в этом Египте, а нам туда, особенно и не надо. Господи! Ну, воображения у наших девок - никаких! Когда я ее выманил из тех мест, а это было трудно! Не хотела к отцу - матери даже на побывку возвращаться.

Но вернулась с условием, что я ей шоу устрою для ее нынешнего представления. Что же оказалось! Да, она просто стриптизершей в одном заштатном городке Египта устроилась. И все. Во запросы! Сразу видно советское воспитание у родителей. Голу попу показывает да сиськами трясет. И гордится своей работой. Но что необыкновенного в публике нашей, когда она выступала, я заметил. Многие из присутствующих высоко оценивали ее работы. А что это значит. А это, если выворотить все наизнанку, выгоняя пот мыслей из собственной головы и выдерживая марку своей квалификации, это означает, что окружающие высоко ценят ее труд и порицают ее родителей за суровое воспитание, которое не давало ей возможности раскрыть свои способности по выделыванию кренделей голыми ногами и попой, обтирая себя этакими движениями сверху до пяток, которые должны говорить о ее сексуальности. Да, совсем забыл. Увлекся этими философскими заметками. В перерыве между шоу в кабаке подошел ко мне странный тип, на которого я похож как две капли воды. Объявил себя художником. И стал меня выспрашивать, кто я такой. А так как на шоу вторым номером программы был показан и мой фильм - лауреат, то он подробно стал из меня соки пить. Этак, ненавязчиво, но подробненько, словно выживший из ума пацан, стал одаривать меня такими подробностями жизни моей матери, что сначала я подумал, не один ли он из хахалей моей матери, Однако он внешне был не того возраста, чтобы такими моя мать увлекалась. А потом я подумал, не пьян ли он. Но он был трезв как стеклышко. И тогда я вспомнил, голова еловая, что этот мужик, правда, много моложе, лействительно у нас на фото есть. И сидит он в рубашке с короткими рукавами и глубокий шрам у него на левой руке, что и не заметить нельзя. И у этого тоже. А на мой вопрос, кто же он такой ответил, что мой отец, но мои родители, его фирму захватили, самого убивали, но не убили.

И теперь он другой. Он художник. А у меня идея! Собиряюсь новый фильм теперь уже на эту тему ставить. Уж с такими гогами и магогами еще премию схвачу!

Сколько тайны семьи не хорони, а они все равно на свет божий выплывут. Пока живешь, а в возраст не вошел, то все кажется, что у взрослых такая сложная жизнь. Сначала они ее усложняют сами, а затем всю остальную жизнь распутывают.

Вот я всегда думала, что у моей матери был только один мужчина - мой отец. И она все на своих плечах вынесла, меня, воспитывая, и только этим занималась, положив жизнь свою на мое воспитание, обучение да малолетнего моего братишку поднимала.

А оказалось совсем не то и не так. А вот как пришлось выносить все ей на своих плечах. У каждого из нас отец был. Только это были разные люди. И отец моего, как оказалось, сводного брата, был даже не русский, а итальянец. Он первые Жигули строил, работал на заводе, а затем укатил в Италию, где работы тоже было незавозно, но стал он там, в Венеции гондольером, чем очень гордился, поскольку, когда железный занавес рухнул, то мать моему брату все рассказала, когда письмо от своего бывшего итальянца со слезными заверениями получила, А итальянец писал, что сына, которому он столь почетную специальность передать хотел бы, у него нет и Слава Деве Марии, что он в России объявился. Не знаю уж, какая это почетная специальность, только знаю точно, что повар средней руки у нас в России никогда не голодает и жить плохо и при новой власти не собирается, а уж передавать по наследству свою профессию может и передаст, но только в том смысле, что у сына уде на папенькины денежки можно будет и свой ресторан сварганить. Запросто.

Брат мой в Италию засобирался уже совсем, подгоняемый матерью, но бабушка, как говорится, еще надвое гадала. Брат уже даже за галстук закладывать перестал, как ни как к новой жизни стал готовиться и жену с ребеночком стал в дальний путь готовить. Только жена стала ему концерты устраивать, рассказывая, где же зимуют раки, поскольку в Венеции тепло, а она, видите ли, русская душой и "срамной иностранкой" так она объявила, становиться не собирается.

Совсем между ними гигантскими шагами пошло, поехало гиблое дело, только брату моему, в конце концов, пришлось голову пеплом посыпать. Папенька его нарисовался, вдруг в России, и так много стал слов итальянских произносить, что нам даже показалось, что это он зубной болью страдает, так быстро он говорил, а переводчик его через пень колоду переводил. А папенька все ругался, оказывается. И ругался он не без повода. А дело в том, что как только мой сводный братик в Венеции оказался и стал примериваться к гондольерному делу, то гайка у него заслабила, а он подумал, что может усовершенствовать это самое дело лодочника - перевозчика и стал, как современный человек через Интернет предлагать интим - услуги, желающим на лодке покататься. А папа его, оказывается, тоже был не дурак, хотя в Интернете и ни гу-гу, но нашлись и у них в Италии добрые люди, которые отцу указали на недостойные проекты его русского наследника дела гондольерного.

Но тут мне самой стало уже не до дел моего брата, поскольку со мной приключилась история с географией. Оказывается моя мать была яблоком раздора. Мой отец застал мать мою с итальянцем и попытался узнать с помощью куска стекла, попавшего ему по руку в этот окаянный момент, что находится в груди за ребрами у итальянца. А что там могло находиться, кроме любвеобильного итальянского сердца?! И так настойчиво он этого добивался, наша вездесущая милиция, которая в советское время работала даже очень исправно, как это и по сей день, регистрирует наш телевизор, когда идут фильмы про боевые заслуги советской милиции и всякие там шурики и пал палычи своевременно ловят преступников закона и в места их не столь отдаленные засылают.

И вот моего отца за драку с иностранцем и нанесения ему телесных ран и отправили. А бате моему оказалось мало и, в конце концов, дослужился он до звания "вор в законе", то есть, как бы законный вор. Ну, а когда годы заключения ему вышли, то он, оказывается, к нам уже не возвращался. И маманя моя меня сама по себе воспитывала. А тут на полном газу приезжает к нам машина с юридическими начальниками и говорят нам, что мой отец, который, похоже, из тюрьмы глаза - то на волю редко показывал, оставил на мое имя уйму денег, наследство то - есть. И после вычета налогов, денег у меня должно еще остаться, что курам не склевать.

Только я захотела войти в роль богатой женщины и себе новое французское исподнее купить и свою дочь за хорошего человека, который на перепродаже автомобилей славные деньги зарабатывал, выдать, как все шишки на меня на этот раз обрушились.

А все, почему да потому, что за детей своих болею. Узнаю, что моя старшая дочь младую сексу взялась обучать. А если старшей 18, то младшей 14 лет. Отчего муж мой объявил, что в нашей семье идет какое - то совращение и ничего больше. А дети мне объявляют, что мать моя - дремучая старуха, а я просто старуха и в свои 40 лет ни одной книги не прочитала, а у них время не ждет и детское их время кончилось, а потому они намерены пуститься во все тяжкие.

Но пока они еще не пустились, решила я старшую замуж выдавать за делового парня машинами торгующего. Сговорились и все такое прочее. А тут ее знакомый, который на кларнете должен был на свадьбе играть, решил обязательно пригласить туда же своего друга - скрипача. Очень славный мальчик из хорошей семьи музыкантов. Он даже давно еще присматривался к моей дочери, но потом у них весь интерес друг к другу исчез.

Все бы хорошо да скрипач этот , ни в какую на свадьбу идти не собирается. И всё тут. И как его не уговаривают, только головой отрицательно мотает, кивает на своего дружка и говорит, что тот, мол, на похоронах и свадьбах подряжается играть и пусть играет себе, а он, вот такой немазаный сухой интеллигентный, понимает только серьезную музыку, а скрипка его от мастера, какого - то Гварнери, не позволяет ему играть на свадьбе и баста.

Только все это совсем не так оказалось. И мой будущий зять это все обнаружил и на чистую воду дружка его кларнетиста вывел. Скрипач скрипачом, а друг его кларнетист хотел во время свадьбы с моей дочерью, когда скрипка заиграет, деру в соседнюю деревню дать и там обвенчаться у попа. Дескать, такой брак надежнее будет. Ну, скажите мне на милость, какая от кларнета надежность? Беспокойство одно только. Со временем может быть, когда все бы мы материально устроились, можно было бы завести у себя при доме небольшой оркестр с рестораном, куда и пригласить на заработки этих самых кларнетистов и скрипачей и может быть и остальных музыкантов. Не следует забывать, что и Ростропович на своей виолончели не брезговал играть прямо с открытого борта трехтонки. Да неизвестно, где бы этот Ростропович был, если бы ему такой шанс не дал другой виолончелист - Даниил Шафран, как о том говорил друг - скрипач моей дочери. Может быть оно, конечно, и так. Злодейка - судьба во все глаза и уши за нами подглядывает и подслушивает и во все лопатки за нами бегает, чтобы нарушить спокойное течение времени нашей жизни, чтобы все наружу, в конце концов, из тайников своих выдавить и поставить все на свое место в том смысле, чтобы каждый из нас мог окончательно врасти своими корнями в жизнь и сделать в ней положенное. Но для этого следует совершать поступки. И каждый с этими своими поступками может получить неприятности от первого встречного. И хотя зять мой не был первым встречным для кларнетиста, но он, схватив скрипку Гварнери, шарахнул ей по голове кларнетиста, обнаружив его записку к моей старшей дочери, где он предлагал ей не свадьбу, а венчание, и побег со свадьбы. Когда я это самое увидела, то подумала, что вдребезги разлетится голова кларнетиста, а оказалась наоборот,- скрипка Гварнери раскололась. Ну, зять купит и не одну скрипку скрипачу. Другое, меня тревожит. С этих пор моя младшая на что посмотрит,- все ломается. Ведьмой стала.

Чем большей я узнаю нас, женщин, тем больше я люблю змей.

И скажу прямо, что даже нисколько не преувеличиваю. Никак из головы не выходит вся та дурная обстановка, что со мной недавно приключилась и не выходит по сей день, поскольку дурным голосом хочется орать и бежать, бежать, бежать, обгоняя собак, куда глаза глядят. Но беги, не беги, а гора с плеч вовсе и не сваливается.

А все мой муж, гори прахом. Смех и горе. Выгнал меня из дому, хотя и весь дом на мне держится, и я на него как на каменную стену надеялась. Конечно, был у меня любовник, кроме него, что греха таить. Горькая для него пилюля. Но ты ведь мужик, переживи. Ну, всыпь горячих под горячую руку, побей. Ради Бога. Кто против. Но зачем же из дому выгонять, скандалы публичные устраивать. Я очень даже публичности не терплю.

Не в гроб же, в конце концов, мне ложиться, что я себя не соблюла и с другим мужиком переспала, хотя последний и гроша ломаного не стоил. А все потому, - не давай волю языку. Стал пытать меня своими словами ревности, я и созналась. Да, дескать, был у меня любовник.

И пошла, писать губерния. Мужик мой так осерчал, что после этого стал, всякие анализы сдавать и меня таскал на анализы. Только измучилась. А затем врачи дали свой диагноз. Что ребенок это не его, то есть не моего мужа. Рукам волю не давал, а выгнать меня из квартиры выгнал. С него то, как с гуся вода. А мне что теперь делать.

У других и не такое бывает. Одного понять не могу, зачем это мой муж, гусь лапчатый, не то что надувать губы начал, а решил выставить меня из дому. Моя подруга стюардесса повалялась, повалялась со своим дружком, да и родила ему ребеночка, а поскольку сама копейку зарабатывает, то и отнесла ребеночка папочке, который как студент, снимающий со своим дружком однокомнатную квартиру, коли они друзья, пусть ребеночком позанимаются. На улицу же не выбросят. И не выбросили. Пусть привыкают к будущей семейной жизни. Пеленочки постирыва-ют, ребеночка пеленают. А то все тяготы на женщину да на женщину.

Стюардесса сначала мамочке своей хотела ребеночка на прокормление отдать. Так нет же. Мамочка решила выходить замуж за папочку, который когда - то, лет двадцать назад, их бросил.

Алименты, правда, платил исправно, что с мужиками и раньше редко случалось. А этот платил исправно и жил с молодой женой. И уже не молодая жена его через двадцать лет Богу душу отдала. Так папочка решил со старой женой соединиться. И как не смешивала его дочь с грязью перед матерью, доказывая, что воспитание ее ребеночка, кровиночки бабушкиной, и правильнее, и лучше, чем новые хороводы со старым мужем, с которым житие есть гадание на кофейной гуще, тем не менее мать не убедило. И пришлось ей вручать своего ребеночка папе - студенту. А друг - то студента, сам тоже студент, сначала помогал своему приятелю осваивать отцовские обязанности. Но молодость у него брала свое, и стал он хороводиться с другими, но уже приятельницами. Только вот закавыка. Неудобно новую девушку в квартиру вести, где еще как никак, кроме отца - студента есть еще и вякающая малютка. И деру дать от друга, переехав на другую квартиру, тоже мочи нет, поскольку фактически он эту самую квартиру и оплачивает, а сам папа - студент делать этого не в состоянии, поскольку у него денег мало, а мама - стюардесса куда - то запропастилась, да так, что ее днем с огнем сыскать нельзя.

Ну, ребята ее шибко не искали, а как - то с хлеба на квас перебивались. Вот ведь какой казус.

А мой меня из квартиры выставил и к телефону не подходит, и разговоры со мной разговаривать не намерен. Мягкая я слишком. Нет у меня настоящего характера. Не в пример я своей подруге - стюардессе. Давайте мне духу, не давайте я всегда такой мягкотелой и останусь. Это уж у меня такой характер потому, наверное, что я волю своему сердцу не даю и дара слова не имею, чтобы все противной стороне высказать, а вместо того все в дальний ящик своего сердца откладываю да подвываю, иногда, про себя.

А подруга моя, стюардесса, вовсе никуда не запропастилась и появилась через некоторое время за ребеночком, чтобы забрать его малолеточку, поскольку денег подзаработала и нашла старушку одиноко в квартирке своей проживающую, и засобиралась этой старушке платить плату приличную за то, что она ребеночком заниматься будет, пока она разлеты на самолетах будет делать.

А эта голова - еловая, студент то есть, что с ребеночком оставался, вдруг, заартачился. Нет, говорит не отдам тебе ребенка, ты плохая мать, я сам ребенка воспитывать буду.

Только я подруге моей в подметки не гожусь. Оказалось, что ребеночек вовсе и не от этого студента, что к ребеночку привязался всеми силами своей одинокой души, а его друга, что по случайности со стюардессой и переспал. А она и зачала. Вот какой конфуз вышел.

Что - то они там мороковали, считали, одним словом, действительно выходило по всем прикидкам, что ребенок не того, а совсем другого студента, который все развлекаться хотел да от стирки пеленок отлынивал.

Только тут опять трудность образовалась. У этого образцового папы, который на самом деле и папой не был, но к ребеночку шибко привязался, подруга оказалась, которую он тепло и сознательно любил, но встречался с ней редко, поскольку все эти пеленочные трудности помимо простой учебы в институте время у него совсем отнимали, а эта его подруга, не зная истинного положения дел, его учебе в институте сочувствовала и шибко ему своим присутствием не надоедала. Так вот эта самая подруга, узнав положение дел, влепила ему ультиматум, что де ребенка отдавай матери, слава Богу, у него истинный отец объявился, а сам на мне женись, поскольку я собственных детей хочу иметь и их вместе с тобой воспитывать, а чужой ребенок мне вовсе и не к чему. А молодой к ребенку привязавшись, этак расчувствовался и ребенка отдавать не хочет и со своей подругой любиться желает. Только она этот вопрос оставила не решенным, а сама удалилась только ее и видели.

Я все это к тому говорю, что мой поступок совсем уже не такой страшный. И выгонять меня из дому мужу моему было уже совсем не к чему. А где мне было жить. Никто меня не принимал. Только друг мой старый, с которым у меня товарищеские отношения, пустил меня к себе на квартиру жить. Человек он холостой и я ему уборку делала. А он с меня и платы никакой не брал. Я и готовила ему и стирала. Но и здесь мой муж меня снова взревновал, стал выслеживать и укорами укорять и даже хотел дать волю кулакам. Но сосед мой, владея даром слова, охолонил его немного. Да и соседка его по лестничной клетке выскочила наш сыр - бор разбирать, чтобы милицию не вызывать и от разных дополнительных неприятностей быть подальше.

Сами понимаете, что каждый сначала все на власти ссылается и призывать их готов, но как только дело до дела дойдет, то ни милиции, ни властей лучше, чтобы по близости не было. Правда, там, где тишина, тоже всякое случается. Знакомая моя все мужиков приваживала и по рюмочке с ними выпивала. И одного такого хорошего даже у себя прописала, а он всю свою родню на эту жилплощадь из Бишкека выписал. Осерчала знакомая, да и в один из вечеров воткнула ему в самое сердце нож золингеновской стали аж по самую рукоять. Под белые руки ее милиция забрала, а квартиру опечатала, а когда ее привела опять, то знакомая уже совсем тихая была и кусочек мыла для помывки у соседей спрашивала. Так что с милицией и властями дело лучше не иметь.

Только соседка по лестничной клетке начала передо мной в присутствии мужа каяться. Мы с ней вместе в роддоме в одно и тоже время были. И она объявила, что мой ребенок умер. А у нее было такое сложное положение, что она этого самого ребенка мне определила вместо моего умершего. Как она умудрилась это сделать, я не знаю. Только начала она слезно каяться перед нами да просить ей нашего ребенка с мужем отдать. А какое она к нему теперь отношение имеет?

Вот мне сорок, будем говорить, с небольшим. Вина, водки больше, чем надо, не пью, От жены на сторону не гуляю и, прежде всего потому, что считалось в молодости, - я ее люблю. А теперь, само собой, разумеется, стерпелось и слюбилось. И не какой - то я, заплечный мастер, а цехом завода руковожу. По матушке, особенно в семье, не излагаю, разве что, когда не понимающим человеческого языка излагаю, то есть тем, кто только скотскому языку за всю жизнь и научился, хотя может быть и мастером на все руки является и даже по нашей скромной жизни как сыр в масле катается, надевая маску благополучного человека. Но эта публика под VIPом ходит, а в нашем заводском деле понимать ничего не собирается, если барыши не считает, чтобы на Багамах или где в другом месте оттянуться.

А нам только что и остается работать, работать и работать как в совковые времена. Правда вся эта кутерьма очень даже начала надоедать. Отчего мы стали то по цеху соревнования устраивать: то бегать, то прыгать, то стрелять, то танцевать, то крутого мужика при полном наборе маникюра, педикюра, стрижки фиг фок на один изображать. Отчего жена моя в полном смысле взалкала, за голову схватилась, сбросила с себя маску покоя, переполняя свою меру терпения и размениваясь по мелочам начала в уши всем буквально свистеть, что я стал в бабу превращаться, теряя все свое мужское достоинство.

Но оборотная сторона медали как раз состояла в том, что как мужчина ей я ни в чем не отказывал, а как раз, наоборот, в мгновение ока по первому зову или без призывных звуков оказывал ей все те знаки внимания, которыми мужчина не должен для семейного спокойствия никогда обделять не только женщину, но и супругу, мать семейства. Да и поздно мне кукушку на ястреба менять, поскольку место свое я в семье знаю и по злачным местам не шатаюсь, а просто, иногда, от дури, кажется, что жизнь проходит, а в жизни еще ничего не увидел, хотя многого еще хочется.

Так вот финишем этого пятиборья в цехе стала у нас путевка на Багамы, путевка на двоих, куда можно было ехать вдвоем, при необходимости и с приятной девушкой не робкого десятка.

И что тут оказалось. Оказалось, что мой сын ревнует к этой самой мифической девице ни кого - нибудь, а своего родного отца, поскольку я его по все параметрам, несмотря на возраст, в соревнованиях опережаю. А, как и не опередить? Эта хрупкая молодежь, эти двухметровые акселераты только с виду кажутся боевыми и активными. А как до дела доходит сплошные меланхолики без определенной ориентации. Не буду говорить за всю молодежь, но про своего, точно, могу ручаться, он именно такой. Амбиций выше головы, а на поверку плохо гнущийся сухостой. И при всем том, - зависть. Вот зависти, хоть отбавляй. И старые мы, и скупердяи мы, и с девушками обращаться по настоящему никогда не умели, потому, как среди этой шелупони считается, что в совковые времена и понятия о сексе не имели. А они, извращенцы, понятия обо всем имеют и нас уже в старые труперды записали.

А того в своей гнусности не видят, что между извращением, сексом и любовью разница всегда была и есть. Но всякие градации и квалификации возможны лишь с позиции психически нормального человека с нормальными физиологическими инстинктами. Это как у артистов. Великий артист, хотя и говорит, например, в 1001 раз на сцене свое: "Кушать подано! ", но таланта своего от этого не теряет. Но он всегда готов к сценическому воодушевлению и перевоплощению, хотя в обычной жизни эти люди еще беспомощнее нас, инженеров и на жизнь, ой! Как далеко не всегда имеют, особенно на старость. Там ведь только коммерческие артисты обогащаются, отчего и кажется, что они секс - символы, а на самом деле они стоеросовые дубины и измочаленные мочалки. И внимать их словесным глупостям и обидно, и смешно. Не то, что жизнь с них делать, чтя такие коммерческие шайки - мойки от артистического бизнеса и в театре, и в кино, и на эстраде, и сценических застольях всегда нам глаза мозолят, и уши пухом набивают.

Одним словом, ревность моего сына перекинулась к матери, но, заняв первое место и, получив путевку, поехали мы колесить с женой, прихватив с собой и дочь. И своих денег вложили и даже в Амстердаме побывали.

А жена моя как с цепи сорвалась. Дескать, девочка, ничего не видела, так пусть посмотрит. И добро бы, что смотреть было. А то повела смотреть музей секса, а потом прямиком в квартал, где проститутки жуируют. Вот это современность, вот это называется правильное воспитание, когда девчонке еще только шестнадцать минуло. У нас, русских, всегда так. То ничего нельзя и дети в капусте рождаются. То без руля и ветрил отпускают своих отпрысков на все четыре стороны на привольные хлеба современной жизни. И даже, когда, казалось все, есть, вдруг оказывается, что чего - то и не хватило.

В результате ни с того, ни с сего парнишка хватает винчестер и всю семью укладывает на смерть, а психиатры не находят у него никаких таких сяких отклонений в его психике и поведении до момента преступления.

Получается, что наше поколение, нынешних сорокалетних, во всем виновато. Потому как мы совсем не современные люди. Отсталые мы от быстротекущей жизни, в которой нам никогда не было горько за свою загубленную жизнь.

Вот почему моя жена была даже страшно разобижена и стала мне лыко в строку ставить, когда я обнаружил уже дома скабрезные фотографии нашей дочери в таких мерзких с точки зрения отца позах со своими сверстниками, от которых у опытного секс - жокея не сразу все части тела на место встанут.

А мой современный, в отличие от меня старика, сын, наплевав в след нашему путешествию, заработанному и техническим и физическим трудом в соревнованиях, работой, наконец, в том самом цехе, где я тружусь с момента окончания института, решил показать нам класс современного молодого человека.

Проще говоря, что он сам усам, что он шишка на ровном месте и в другом соревновании решил принять участие. Он не только стал сдавать сперму в банк за деньги, но принимать физическое участие в качестве суррогатного отца будущих чьих - то детей, объявив, что уже в этом направлении он непременно добьется успехов, которые его выдвинут на призовые места с получением очередной путевки на Багамы.

Дались ему, в самом деле, эти Багамы. Будто и других приличных мест для отдыха нет.

Начав с места в карьер, после нашего отъезда, он проворонил и свою подругу. Узнав о таких его занятиях - соревнованиях, она подрядилась тоже стать суррготаной матерью, забеременев от мужчины, чья жена не могла иметь ребенка.

Но все оказалось не так просто. И с мужчины женщине не всегда, видимо, стоит пример брать. Поэтому, когда говорят о равенстве полов женщины, то они что - то, видимо, другое в виду имеют.

И вот здесь и выясняется, что другое поколение очень даже может походить на самое обыкновенное наше поколение. Родив ребеночка, она вдруг поняла, что ее используют самым обыкновенным и безденежным способом, поскольку для начала муж бил - колотил свою неплодовитую супругу, отчего последняя в такую внешнюю убогость пришла, что вызвала жалость у женщины моего сына. И порешили они, что все мужики негодяи. И потому задумали жить вместе, не занимаясь меж собой женской любовью, но воспитать ребеночка. Сказано, сделано. Только в качестве отца ребеночка была выбрана девушка моего сына, как бы оказавшись суррогатной матерью. А затем супруги помирились и объединились для воспитания зачатого таким путем ребенка. Только просчитались они. Ребенка - то она зачала из банка данных, где суррогатным отцом был мой сын! Теперь и они намерены создать семью. Действительно, новое поколение работает по-новому.

А по мне, лучше глаза на мокром месте, чем душа не на месте. И всегда мне казалось, что человек место красит, а не место человека. И женщину я выбирал себе, сам, будучи в преклонном возрасте, не то чтобы молоденькую, но и не старую. Выбирал, выбирал, да и навыбирался. Если бы знал свое место, то не гнался бы за местом под солнцем, которое и спалить может.

И хотя выбрал жену лицом и всем обликом не просто приятную, а такую, на какую только можно смотреть и радоваться. Даже плачет она красиво. Плачет, у самой слезы градом катятся, а глаз оторвать не могу от ее лица. Бывает же такое. И на душе ни мерзости запустения, а только тепло сознания, что за приятная женщина моя жена.

Одно плохо. У нее и брат есть, и отец. Ну, об отце потом. Сначала о брате. Брат у нее после смерти матери помешался, да и только. На ногах ходит как - то странно. Едва земли касается. Это он жителя Луны представляет. Что он тяжесть Земли с трудом преодолевает. То он воздуходувку из себя представляет, а потому воздух из заднего прохода у него как бы самопроизвольно выходит. Отчего, сами понимаете, не всегда и не везде, казалось бы, такое и делать можно. Да и неприятно это для аромата. Но сестра как бы свой долг перед братом исполняет и к нему в больницу ходит. А бывает так, что по ночам вскакивает и мчится к нему в больницу. И врачи ей разрешили его навещать, когда только ей вздумается. А выдумывается, ой! Как часто, даже очень часто. И ничего не поделаешь, иногда и сам с ней вместе тащусь, а потом обратно домой.

Не говоря уже о тратах, которые сами по себе не малые, при моей то сложной работе со скользящим графиком это, просто иногда, в тягость превращается. Ноя в ладу со своей женой жить желаю, поедом ее за такое не ем, но иногда осточертение во мне наступает и очень хочется послать все на разные буквы и жить в свою радость одному. И тут меня охаватывает озноб. Как я ее без себя оставлю. Может, что такое с ней приключится.

Сам я предельно ясный, открытый и доступный для понимания человек. Хотя тоже не без слабостей человеческих. А тут семейная трагедия.

Только стучится ко мне, когда я был дома, а жена, естественно, двинулась к братцу, какая - то женщина. Она показалась мне знакомой. Но, где я ее видел, вот сразу и вспомнить не смог. А она, вдруг, мне и говорит, что она мать брата моей жены, то есть моего болящего деверя. И, действительно, оказалась, что она мать, а деверь мой вовсе мне и не деверь, поскольку и брата у моей жены никогда никакого не было.

А просто, напросто это ее хахаль, который у нее до меня был и который по ней, легко сказать, сох от безответной любви и в какой то день решил, что он не просто в нее безумно любит, а что через эту безумную любовь безумным станет. Бывает же такое. И что вы думаете? В один прекрасный день решил только ее и узнавать среди многих, а остальных, даже собственную мать, видит, но как пустую стену, что для него прозрачной становится. Писать он стал как курица лапой, - просто ничего понять невозможно.

Вот так и встал парень с левой ноги, и умом обезножил, а жена моя, хотя и замужем за мной, ничего мне такого не рассказывала и в себе хранила. Конечно, женщина, она героическая. Терпеть и таскать такое в себе. Ну а мне каково! И беседовать на эту тему мне с ней казалось бы нечего.

И вопрос как бы сам собой встает. А не пора ли мне самому выметываться из этой семейки и начинать снова поздорову жить своей для начала холостой жизнью.

Но жену мне стало безумно жалко. Вспомнил я, что она хорошая женщина, а мать этого горе - братишки нам решила отдать свою большую, но не ремонтированную квартиру, а сама переехать в нашу мелкоемкую.

Просклонял я на все лады обстоятельства и так и этак, и решил, что лучше быть в ладу с собой и всеми, чем в полном разладе, от которого никому и мне, в том числе хорошего ничего не будет, а, скорее всего, всякие душевные и материальны неприятности.

Ну, думаю, стерплю, а там видно будет. Бог терпел и нас терпением не обидел. Говорю это я так себе, успокаиваю, а у самого кошки черные не то, что на сердце ползают, а лягушки там устроились и слезами квакают, а просто чувствую я себя в лапах такой тоски, что лапы волосатые этой тоски отстукивают в такте мою последнюю лебединую песню и чувствую, что скоро мы от всех этих духовных потуг такого Лазаря запоем, что имя им легион станет.

И с тех пор, когда нужно было отпускать жену в больницу, что я делал с большой неохотой, то теперь, ссылаясь на необходимость ремонта в новой обмениваемой квартире, я сменил духовные переживания о брате - семи брате на физические и материальные нагрузки по ремонту квартиры. Только здесь еще один фокус пришлось нам на этот раз с женой проделывать. А все дело в том, что, как я уже говорил, с нами проживал в квартире еще ее отец, который был коллекционер. Но чего коллекционер, я так до поры, до времени не разобрал да и разбирать и время, и желания вовсе никакого, поверьте, не было. Спросил я его как - то раз о его коллекции, но он как - то замялся и сказал что - то вроде того, что собирает редкости какие - то. Но уже в этих делах, я, действительно, ничего не понимаю и к мудрому человеку приступать с разборами на этот счет у меня не было никакого желания, поскольку в рот чужому богатству я не смотрю, у меня бы свое не отобрали, вот что меня тогда интересовало.

Но чтобы старик под ногами не мешался, я просил настоятельно жену разобраться с ним по части его пребывания на время ремонта. А у моей жены вследствие ее идеи - фикс насчет брата - семи брата образовалось даже некоторое подобие секты сторонников такого ее поведения среди врачей, которые поспособствовали ей пристроить отца ее на время ремонта в санаторий - профилакторий возле нашего города, который, правда, среди окружающих обычно называется дом престарелых.

На первый только взгляд, можно сказать, что это как бы и бесчеловеческое отношение к старости. И, правда, сначала дед серчал и даже пытался доказать, что он тоже может вносить посильный вклад в дело ремонта новой квартиры. Но не тут - то было. Стоял я как спартанская скала на своем твердо. И напоминал ему, что он не младенец. И потому ему ничего угрожать не может от этого самого дома, который, не детдом, а социального обеспечения престарелых. И аргумент мой был проще простого. В этот самый дом стариков такая очередища везде стоит. А если очередь есть, значит, есть и те, кто туда по протекции может попасть и без очереди. Так ему гордиться должно, что его на время устраивают в такой дом, да еще и минуя всех окружающих и в очереди стоящих на получение сталь постоянного блага. Все и вся, кончается, когда - либо. Вот и мои дела по ремонту квартиры подошли, наконец, к концу. И казалось, что старик с гордостью скажет среди своих однокорытников, что его дочь и зять к себе забирают дышать свежей краской отремонтированной квартиры.

Зря вы так думаете. Ничего подобного и не случилось вовсе. А случилось, совсем, другое. Появляется старичок. Но не один, а со старушкой - цикотушкой. И объявляет старче, что не собирается в зад пятки в новую квартиру, а только старушка эта его очень даже большая любовь. Так вы представить себе ничего такого не можете. Моя жена два раза подряд к своему брату - семи брату ходить не смогла, так расстроилась. И даже начала предлагать, уж на худой конец, обоим к нам переезжать! А я сижу, молчу. Думаю, что все так просто в этой семье не кончается. А тут еще одна старушка - молодушка появляется и говорит и даже кричит, что дед ей объяснялся в вечной любви, и она его коллекцию берегла, берегла, а теперь на тебе, и бросает в лицо старику корыто полное бумажек для подтирки заднего прохода. Оказывается, их этот коллекционер - Казанова собирал и сортировал по подписям любовных излияний, которые адресаты вот так использовали. И обозленные старушки удалились обе, сразу, а новоявленный Казанова остался у разбитого личного корыта

Не могу я о мужиках спокойно говорить. Что мужик, то кисель, а что кисель, то и с прибамбасами.

В молодости в меня влюблялись и интерес проявляли не то, чтобы сразу в постель, а в постель через замуж. И, знаете, любовь была. Сильная любовь. И никакая советская власть ту любовь остановить не могла, да и не собиралась это делать, вот что главное. Это теперь кухни - мухи разводят. Где при советской власти секс был? Все ужасаются, что ничего не было. Было, все было. И речка оказалась неспособной все унести.

Я вышла замуж по любви за одного из двух, Хотя меня любили оба. Другой поехал счастья искать в Москву, куда многие уезжают, но не возвращаются. Зная себе цену, хозяйство я вела крепкое, хотя особых доходов не было, и быть не могло, поскольку мой избранник звезд с неба не хватал, но не пил, не курил, меня и ребенка любил и никогда не бил, хотя и работал обыкновенным слесарем и, надо сказать, не очень даже высокого разряда. И скромный быт определял наше незатемненное сознание, потому как понятие добра, справедливости и взаимовыручки как - то, но между людьми существовали, как существует притяжение приятных лиц, приятных форм людей всех возрастов, что любви покорны.

Только у любви свой норов, своя походка и свои последствия, даже если злые языки змеей извиваются. И ставить знак равенства между плохим и хорошим только никогда не следует, прежде чем сам не почувствуешь на своей шкуре трепетание и добра, и зла. Конечно, свинья грязь найдет. Но все наше поведение к одному знаменателю привести невозможно, так как судьба - вещунья может заронить зерно сомнения, и из этого черт знает, что может получиться. Так что начнешь, не хочешь, да начнешь выискивать, где же раки зимуют. И один Бог знает, где они зимуют, каково им и сколько их для того, чтобы на тебе не то, что золотой телец пролился, а просто душа на место встала.

Вот так и получилось, что бывший мой жених вернулся в наш город из Москвы с деньгами. Сколько этих денег у него было, того не знаю, не ведаю, но достаточно, чтобы мастерскую по пошиву верхнего платья для женщин открыть. Доход был и его фирма даже в нашем захолустье процветать не то, чтобы стала, но, видимо, на жизнь ему хватало и про запас оставалось.

И, вдруг, замечаю я в своем муже такие вот изменения. Он как будто бы все тот же. Но не тот же. Это точно. Сначала ходил сам не свой, а потом этак тихохонько, легохонько начинает меня под бывшего своего друга подкладывать, будто не он муж мой, а тот, которого я отвергла в его пользу по молодости. И, иногда, так друг семьи стал у нас засиживаться допоздна, что пора и честь знать, а он все сидит да сидит, а муж, куда то пытается слинять. А чтобы позолотить пилюлю стал наш друг, то в рестораны нас приглашать, то подарки мне дорогие делать, то есть золотого тельца из мешка вытаскивать и в дело пускать.

Ноя хорошо знаю свое место и себе цену. Собрала я их вдвоем вместе. И повела речь напрямик. Мол, люблю я мужа, а зачем ты тут мешаешься. Поняв, что ему не отвертеться совсем от такого разговора. Он и говорит, что, дескать, конечно, слов нет, я тебя люблю. И даже, если второй муж от тебя отказывается, то это вовсе не значит, что я против твоей воли буду что - то предпринимать. А мой благоверный на все эти слова буквально хныкать начинает. Он мне добра желает и, хотя с первого знакомства меня полюбил, но теперь видит, что жизнь берет свое, и он меня с ребенком обеспечить совсем не может, а потому противиться не будет, если я уйду от него как неперспективного в смысле деньгодобычи. Я ему снова про любовь, а он мне снова про норму отпуска денег в зарплату.

Тут даже наш друг вступился. Говорит, что пошлет его на переподготовку, а когда тот приедет, то даст ему приличную работу и зарплату. А мой мужик уже амебой стал. Ни в какую. И переучиваться не буду и денег приносить в дом больше не могу.

Подумала, я погадала. Да и выехала от моего мужика. И вышла замуж нашего общего друга. А поскольку жизнь такая уже не была возможна в одном городе, то я, мой новый муж и мой сын перебрались в столицу.

А сын вместе со свои другом и девушкой стали поступать, куда бы вы подумали? Конечно в театральный институт. Парни - то поехали, хотя и волосатой, и не волосатой лапы у них для поступления припасено не было. А девчушка - то, что к моему сыну неровно дышала, видно особыми способностями не обладала или ей так звездами предписано, в театральное училище не попала, а попала на консервный завод разливальщицей. Столица, она такая. Кому как повезет. Карабкаться надо, рученьки надрывать.

Только стала я замечать, что сынок мой этак годика через три, на третьем курсе какой - то сам не свой ходит. Не разбираюсь я там в ихних делах. Одно только поняла, что ребята задумали какое - то ставить представление, которое было одобрено их мастером, но только друг моего сына стал от этого дела отлынивать и на репетиции не являться.

Смотрю, что на моем сыне лица нет, а он все о своем друге печется. Собрала я их вместе у себя и требую, чтобы они между собой объяснились. Когда я их так и этак раскочегарила, то заобъяснялись они между собой и вот что, оказывается, затворил дружок моего сына. Он, видите ли, в эротических фильмах подрядился сниматься, объявив, что все звезды Мерелин Монро, Сильвестр Сталлоне и даже нынешний хитрец - мудрец ведущий передачи Нагиев тоже этим промышлял. И, не гнушаясь этим самым, они все, что ни на есть в передовики по известности, вышли и без денег никак не остались.

А тут в врывается к нам в квартиру девушка моего сына и вся из себя такая, с претензиями. Что она, работая разливальщицей на мясокомбинате, получает мало денег и лучшего нечего не нашла, как начать сниматься в порно с другом моего сына. Да с таким напором изъясняется, что только диву даешься, как это ей в голову не пришло дополнительный хлеб на пропитание торговлей не собственным телом осуществлять, а предметами, другой какой необходимости.

Что оставалось делать? А поперла я их всех и сказала своему сыну, что он пока экзамен жизнью держит, а пот его друзья держат ли свой экзамен, то большой вопрос!

Но как события придут в дом, так уже выходить не собираются. Только успела разобраться с сыном, как начались проблемы со свекром. Пенсионер. Прекрасный человек. Самостоятельный. И всю жизнь при проходной был. То есть свою самостоятельность никак не проявлял, поскольку так уставал после работы, что прямо с работы на диван плюхался, в утром снова поздорову на работе объявлялся.

И все бы ничего. Но ведь соседи. Все видят и все знают. И непременно с докладами. Старик, оказывается, то бутылки собирает. Ну, как обыкновенный бомж. То он запахов не нанюхался, что его туда к помойкам тянуло, а потом, вдруг, на паперти объявился за милостыней.

Здесь уж мы его вместе с моим новым мужем в оборот взяли. Что да как?! А он, мол, ничего такого. Просто ему, видите ли, все это даже очень нравится. Он всегда вспоминал "Человек с рассеченной губой" Конан Дойля. И отсюда малую копейку зарабатывал, пробиваясь, в том числе и ходьбой по метро вагонам. Час от часу не легче. Поскольку опять же заявляется в момент нашей разборки с дедом, хамоватая с акцентом восточного языка дама и ну требовать со свекра шесть сотен долларов, которые он у ее матери взял взаймы на предмет операции увеличения своего члена, поскольку после бомжевания с этой дамой любовь крутил. Операцию, конечно, он не сделал, а деньги ему принесли, как счет по телефону сексуальных услуг, которые на самом то деле он и не слушал, поскольку от утомительной работы своей просто заснул. Так что нам пришлось оплачивать эти услуги за сон моего свекра и развлечения с мамашей страшно активной дамы восточным обликом и акцентом.

Ставь или не ставь на карту все или половину, только Судьба все равно скучивается, да так, что не мытьем так катаньем, если даже как сыр в масле катался, все равно с места в карьер брать не следует. Тем более, если куда не кинь, всюду клин просматривается, готовый, желающего жить, с горы скатить, а не на гору поднять и осчастливить. Вот.

Так и у нас в семье все к верху дном перевернуто, хоть каждому задавай березовой каши, чтобы образумился.

Я, хотя и младшая дочь, но не могу позволить, чтобы мать глупостей наделала еще больше, перевертывая все кверху дном. Меня в жар кидает, когда я только подумаю, что наш бывший отец, который уже пять лет, как бросил нас с сестрой моей старшей и матерью, снова к нам заявится в качестве дорогого родителя, поманив мать к себе пальцем.

Не было печали, так черти накачали. Ни слуху, ни духу пять лет не было, и алиментов не платил, а сейчас, вдруг, как снег на голову объявляется, раскаивается и больше не может жить с новой женой, которая уже старой стала,

Все о нас думает, как это мы, бедные, сами по себе живем, сокрушается, значит. А потому хочет снова якорь в нашей семье бросить, хотя уже стал всем как седьмая вода на киселе, по крайней мере, мне. Все сделаю, но его ноги в нашем доме больше не будет.

А сестра моя старшая слякоть. О жизни говорит и что я ее, жизни, не знаю, и увещевает меня добрым голосом серой волчицы, чтобы матери я жизнь не портила, поскольку мать его по-прежнему любит и когда он снова у нас появится в доме, то перестанет мать все время заниматься проблемами своей младшей сестры, у которой муж богу душу недавно, отдал, и, она де так убивается, каждый день на могилу к нем ходит, и все глаза проплакала, лица на ней нет.

А и не будет лица, если за стервеца - пьянь замуж не по любви выходить, полагая, что стерпится слюбится. Эта пословица вовсе к обстоятельствам жизни нашей тетки и ни к селу и не к городу. И если муж, покойник, и каялся в своих грехах жене, что и в тарелку щей ей писал то вовсе не от того, что хорошим перед смертью хотел стать, а потому, что стал бояться ада после смерти. Вот сколько, видимо, грехов натворил,что всех своих гадостей испугался.

А тетка - то и поверила, дура старая. Обстоятельства все этого дела позднее как на фотографии проявились, когда тетка стала письмена кровью подписанные получать. А в записках тех стояли всякие, якобы от мужа с того света известия получаемые.

И в тех записках все призывы значились о том, что он в пекле Ада, а человек лицом черный к ней придет ночью и чтобы она с ним, дьяволом то есть, была ласковой. И все это ее мужу - покойнику зачтется. Тетка наша и была ласковой….Только Дьявол, вовсе и не Дьяволом оказался, а нашим бывшим отцом, который к тетке под видом дьявола шастал, кур своей жены на кровь изводил, и письмена к нашей тетке жалостливые отправлял.

А как узнала вторая жена нашего отца о такой каше в его голове, то такую ему ижицу прописала, что он и стал напрашиваться к нашей матери и нам как самый любви обильный отец.

Поэтому я на всю катушку стала матери скандалы устраивать, а сердце мое кипело ключом от негодования, обиды и досады.

И решила я не класть охулки на руку, а развесистую клюкву не только моего отца, но всего нашего семейства клещами тащить, из рук не выпуская. Голову положить, а правду все сказать.

Мне палец в рот не клади, а кладезь премудрости в том и заключается, чтобы не свой говорящий клапан на замок закрывать и в уголке по бедности и несчастию души слезы размером в крупный град проливать, а, высказав все громко и ясно, на музыку положить спокойствие души, ну, как про дудочку в сказочке говорится.

А сестра моя тоже хороша. Всё советы дает, а разобраться в своей семье совсем не в состоянии. Была я у нее на днях. Уборку помогала ей к празднику делать. Так что же я, скажу вам прямо, обнаружила на одной из гардин?

Обнаружила я тетрадку, исповедь ее значит, о житье - бытье с ее очень даже любимым мужем. Любовь эта вовсе даже на аннибалову клятву не похожа, а на самом деле оказалось развесистой клюквой. И поняла я, что у моей сестры клепок в голове не хватает. А то, как же.

Все ей на самом деле в ее "горячо любимом муже" очень даже не нравится, настолько не нравится, что после возлежания с ним ей очень хочется бежать в туалет "проблеваться" там, так ей всякое его прикосновение противно. А все его косюмы кажутся ей "дурацкими", как и ласки разлюбимого мужа такими, что "мороз по коже дерет" и она "вбила бы ему осиновый кол в могилу".

Все эти ее откровения заставили сначала меня врасплох, поскольку я подумать не могла, как и моя мать, что все благополучие семейной жизни моей сестры липовое, а поведение не просто двуличное, а даже такой коленкор имеет, что психиатрией попахивает.

Когда же я попыталась на этот счет объясниться с сестрой, то она сначала предложила мне катиться колбасой в отдаленные совсем места, но я, вставляя в ее рев и крик , как бы палки в колеса, свои словеса, все же поняла, что ей врачи посоветовали, как бы самой все это прописывать, чтобы на душе покойнее было.

И подмазывая, таким образом, колеса совместной телеги по жизни с мужем, моя сестра найдет себя в отношениях с ним, поскольку ей и стерпится, и слюбится, а пока она не видит в своем нынешнем муже ни кожи, ни рожи, хотя и уважает его даже очень.

Поковыряв в носу, я решила когти свои в этом вопросе не показывать, но и со своей стороны просила больше меня не оговаривать, когда я пуделяю, на чем свет стоит, нашего бывшего папашу, который собрался пережениваться на нашей матери. И в кои - то веки сестра моя с моим предложением согласилась А тут, на тебе. Меня всякие собственные дела на личном фронте стали даже очень задевать. А все началось с того, что мой молодой человек, с которым мы живем уже несколько месяцев, и я, как никак, стала сначала ему этак ласково намекать, что наши отношения надо бы скрепить, как говорится, узами законного брака. А он, вдруг, заерепенился, поскольку нужно, значит обо всем этом, доложить его жене. А жена у него, как мне было известно, и я это сама видела, старая престарая, ей лет 40 с небольшим. Так вот она свидетельства о их браке куда - то задевала и не дает их ему для развода. А мой патентюль запатентюлился и начал мне всякие турусы на колесах совершать. Но меня на козе не объедешь. И решила я беседовать с его женой. Какая растакая про меж нами беседа велась, то особо рассказывать нечего. Только в конце нашего разговора его жена объявляет, что она ему не жена, а самая что ни на есть мать - родная, что они промеж собой порешили так говорить, потому что ее сынок уже и не с одной бабенкой обжегся, и они теперь задумали искать ему стоящую невесту, к которой и меня отнесли. После чего парень мой мне колечко в присутствии своей матушки дарит, говорит о моих достоинствах и официально как бы предлагает мне быть его женой. А мне только осталось падать на колени и благодарить, что меня эта публика осчастливливает. Тогда я предложила им эту комедию не ломать, показала им комбинацию из трех пальцев. А затем сказала, что на их благополучный конец тоже имею казовый конец, поскольку у меня есть в поклонниках китаец американского происхождения, а "русский с китайцем" братья-сестры "навек". И китаец мне предложил заключить с ним брак в России на срок два года, которые он тут жить будет, поскольку затем он должен жениться на своей разлюбезной невесте, что ждет его, не дождется аж в самой демократической стране мира - Америке. И что лучше такого варианта демократии, что он мне предлагает, и быть не может. Я согласилась.

Ставить точки над, и, скажу вам прямо, в нашей жизни не только рано, а даже очень рано не смотря на то, что жизнь нашу женщины, бывает, очень даже заедают.

Прошу вас заранее, однако, не скальте зубы, не точите зря языки, и не уподобляйтесь тем, кто не просто язык за зубами держать не умеет, хотя и может зубы заговорить, но все же воздержитесь от лишних эмоций. Они еще никому хорошей службы не сыграли, поскольку человек не иголка и в стоге сена затеряться не может. Совесть, иногда, теряется, это правда. Но кривда правду найдет, чтобы ее испоганить. Вот здесь - то и нужно мужчиной оставаться.

А как подумаешь, сколько этих самых мужчин, нашего брата один не совершенней другого, то и взаправду ужас охватывает. И надо же было такой дряни случиться, что полюбил я молодую особу, крепко полюбил. Ну и она мне знаки внимания разные оказывала. Не без этого. И продолжалось так ни много, ни мало три года. Срок все же.

Только в один распрекрасный день, и не помню который час, девушка моя исчезает, а моя любовь к ней остается. Не то, чтобы она просто так исчезла. А, если сказать правду, правду и ничего, кроме правды, то, исчезнув, объявилась с полным равнодушным объявлением ко мне, что меня она разлюбила, чувств никаких, ни хороших, ни плохих, она ко мне, по её словам, не испытывает, и, вообще, просит меня ей докуки не доставлять и удалиться восвояси от нее.

Ей может быть и легко так говорить, а каково мне, мне каково? Тоскую, стиснув зубы. И долго мне пришлось тосковать. Но дело начало делаться быстрее, чем сказываться. Она выходит замуж за того мужичка, от которого у нее дух захватывало, сердце от томления остановаливалось, только мужичок этот не робкого десятка был, поскольку стал утомляться моей бывшей, а теперь его любовью, и так как - то тихо, тепло и скромно слинял. То есть, просто однажды исчез. Шум, крик и рев на безрыбье случился тут с моей бывшей любовью.

И только о потерянной любви она говорит и уже совсем полагает, что с нынешней любовью ее что - то такое ужасное приключилось. И меня она, своего бывшего хахаля, просит слезно найти и представить ее глазам потерявшегося в нашем большом городе ее дорогого и любимого человека. Ей хоть зарежь, но выложь.

Делать нечего. Даю задание своим людям найти и представить живым этого орла. В нее же роняю искру помощи, думаю, может, поймет, какой такой я, совсем хороший и обратно ко мне вернется. Утешаю ее, как могу, надежду даю, что с ним ничего не случилось. Сам - то я его никогда не видел. И душа моя лицезреть его тоже не спешила. Суть да дело. Сижу я с ней лясы точу, успокаиваю, значит, а мой охранник по сотовому и говорит, что поднимает найденного в ее квартиру. Кого видим, кого лицезреем?!

Мухомора такого среднего возраста с очень даже явной луной в джунглях, то есть проплешиной, и такой сам из себя замухрышистый. Смотреть не на что. И что оказывается? А оказывается, что он уже давно женат и совсем даже на другой женщине. Но и это не важно, поскольку он просто многоженец, который у очередной жены забирал деньги, а у моей небольшую сумму в четыре тысячи долларов забрал, полагая, что это даже очень не много за те услуги, которые он ей в постели оказывал. А сам просто мохом на вид зарос, да и только.

И в кого только наши бабы влюбляются. А у самого кейс полный денег, из которого мы изъяли только положенное да небольшой процент за нанесение морального ущерба, хотя моя любовь бывшая против этого даже очень активно возражала. Она могла сколько ей угодно возражать, но я сделал все как положено в наших местах. Единственно чего мне жалко, так это того, что ему по загривку мало надавали за его художества. И то только потому, что шибко сострадательная моя бывшая возлюбленная попалась.

И что вы думаете, что на этом все и дело кончилось? Так ошибетесь, если так думаете. Все равно она за меня замуж не вышла, а я как бы ей доброе дело делал. А дальше было все еще более грустно.

Она вышла за другого, и очень даже страшно положительного и с характером.

А я на бобах остался, пока не присмотрел приятную во всех отношениях даму, с которой мы вместе вложили наши средства в сеть авторемонтных офисов. Отчего я стал больше делом интересоваться, а не женщинами и тем более такими, которых любил.

А зря. Поскольку узнаю через какое - то время, что бывшая моя любовь, так славно раздававшая свои кровные доллары налево и направо, и вовсе умерла. А причиной смерти ее оказался ее новый муж. По его словам получалось, что они очень хотели завести ребенка, а когда пришло время этому младенцу на свет явиться, то оказалось, что муж был поставлен перед выбором, кого в живых оставлять роженицу или ребенка, так этот полноценный идиот выбрал ребенка и загубил жизнь женщины.

Теща этого мужика бросилась ко мне на предмет помощи. А какую помощь я могу оказать. Мертвого не воскресишь. А разбираться в жизни, теперь уже далекой от меня женщины, мне было уже как - то не с руки. Но включился тем не менее в оказание посильной помощи малолетнему ребенку. И мерзок мне был его отец. Но судьба этого человека наказала за его бесчеловечность. В это время появляется тот самый многоженец, что умыкнул у покойной проклятую зеленую долларовую бумагу и заявляет, что ребенок вовсе не от нынешнего отца, а его самого и является, что он оставался любовником, а нового мужа покойная и не любила. И шасть ему, т.е. теперь уже мнимому отцу, документы биохимического анализа на предмет признания отцовства. И требование, что откажется он в пользу законного супруга умершей все за ту же ничтожную сумму - четыре тысячи долларов! А еще, мерзавец, объявляет, что дешево берет из сострадания к положению мужа, отправившего на тот свет свою жену ради его, а оказывается и не его ребенка.

Но больше это дело мимо моего слуха дальше проходило от того, что моя собственная жена стала куролесить. Ну, в полном смысле вести себя, словно как в сказке написано о золотой рыбке.

Начала моя жена меня натурально пилить. И такую - то я рубаху не надеваю, когда на деловое свидание собираюсь. И такой я сякой и нехороший. И носки - то, и сорочки я выбирать и носить не умею, а умею я только со своими забулдыгами работу работать и деньги зарабатывать, а тратить их совсем не могу, а этому делу нужно непременно учиться, волочиться по ресторанам и всяким клубам, где только тратить, тратить и тратить да приятно от этих трат улыбаться и затыкать за пояс всех окружающих в этом деле.

Ясное дело, что от таких женских фокусов у меня дух захватывало, а ум за разум колесить стал и земля из- под ног уходить начала. Только жене моей все трынь трава. И со своей больной головы начинает она не только на меня ушаты грязи лить, но и на моих сотоварищей, а главное их жен, что, естественно, приводило к таким судам пересудам, что я за собой стал обнаруживать этакое витание между небом и землей. Хотя и казалось мне, что именно моя жена лишается рассудка, но ей почему - то казалось, что я и мои товарищи идиотами являемся.

Отчего такие страсти мордасти в моей жизни начались, сначала мне было невдомек. Но путеводная звезда моя все же меня никогда, в конце концов, не оставляла своей милостью. Выручила и здесь. Является ко мне мой закадычный друг - товарищ и объявляет мне, что старый про меж нас бывший договор начинает вступать в силу, поскольку моя жена настолько обнаглела в своей паскудности, что уже всех кого можно и кого нельзя обзывала, спесь свою и неуважение к нашему кругу знакомых проявляя.

Отчего друг мой потребовал все мои денежные дела ему передать.

Он мне помог и в свое время за меня отсидел срок.

А пока он там срок мотал, я деньгу немалую зарабатывал. Правда, он с моей женой переспал, по ее желанию. Но это их дело. Пусть берет деньги. Да и жену в придачу.

У меня не жизнь. У меня ад кромешный в жизни, на сердце и на душе! И в этом аду я и существую, переставая попеременно быть женой, матерью и специалистом.

Для того чтобы дела мои стали быть в ажуре, мне многое пришлось перетерпеть. Но аккорды в моей жизни следуют один за другим и далеко не в конце жизни.

По специальности я психотерапевт. Казалось бы, психотерапевт Божьей милостью. От пациентов в моей практике отбою нет. Да, что отбою. Сиди я только на пище святого Антония, и то всех принять за рабочий день не удалось бы.

Но и это еще не все. Я еще и астролог. Астролог, который не малую толику семейного бюджета приносит в дом. И разбираюсь я в астрологии не как свинья в апельсинах или беру на арапа, какого - нибудь клиента лишь бы как, а вовсе именно так, что ко мне люди валом валят и благодарности оставляют, кроме денег, за свои визиты ко мне. Все, казалось бы, хорошо.

Но вот убить меня хотят. С недавних пор стала я получать письма с наклеенными буквами и стала замечать, что деньги из дома и офиса моего стали исчезать. Деньги небольшие, но, аллах знает, что значит небольшие. Некоторые, может быть и за месяц, таких денег теперь не зарабатывают.

А тут стала замечать, что в комнате сыновей, что - то уж чересчур много отработанной журнальной бумаги валяется в мусорной корзине. Присмотрелась и обнаружила, что все наклеенные из бумаги письма ко мне из этих журналов вырезаны.

Начинаю разговаривать с мужем, а он как аршин проглотил, молчит или несет сущую ахинею, так что нити Ариадны усмотреть никак в его словах не могу и при том настолько, что даже подумала, а чем черт не шутит, может муж мой к этому делу свое отношение имеет.

Хотя и сомнение в таком решении меня очень даже охватывало. Не стала я становиться в третью позицию базарной бабы, а обратилась к звездам.

И по астрологической комбинации звезд, смотрю, а мой муж не просто муж, а какой - то Калигула по своему характеру, с одной стороны, и бесструнная балалайка, с другой.

А надо сказать, что на близких своих я зареклась составлять гороскопы, поскольку в этом плане придерживалась еще мнения самого Кеплера. Насколько ему удавались гороскопы на посторонних лиц, того же полководца Валленштейна, наконец, которому он предсказал смерть, настолько гороскопы на близких ему людей были пусты и беспомощны.

Это у меня второй муж, а первый, хотя и любил меня смертно и ревновал, дубовая башка, к каждому столбу, но был упрямым материалистом. А потому и хмель у него из головы вылетал скудно, даже очень скудно, пока он не свернул себе шею, выбросившись из окна, когда узнал, что я с ним собираюсь разводиться и с нынешним мужем своим объединяться. У того тоже жизнь с женой не складывалась. Гуляла она на барскую ногу, мякинная головушка, со всяким, кто показывал ей край зеленой бумажки крупного и даже не очень крупного номинала, смотря по обстоятельствам, когда была трезва или в состоянии ни бе, ни ме.

Объеденились мы с новым мужем и начали воспитывать сводных сыновей, которые к текущему моменту уже подросли настолько, что студентами стали, и деньги на личные расходы получали и при том такие, что уже как мне докладывали не с кисейными барышнями встречались и в кафушках, да и ночными барами не брезговали. А я худо - бедно головой о стену не билась, понимая, что молодое поколение акселератов - дегенератов, хотя еще и не смыслит ни бельмеса в настоящей жизни и пыжится от молодого задора, но настоящими страданиями чувств еще не обладает и если и доводит себя до белого каления, то это только еще что касается секса, а про женитьбу и не думает, поскольку сказка про белого бычка только скоро сказывается, а оканчивается, только когда настоящий бес попутает.

Так вот нарушила я запрет не составлять гороскопы на ближнего. А у самой серде не на месте. Мне дома еще Калигулы не хватало. От этого самого сердце мое тёпается, нервы напряжены, до беды долго ли, если мне уже угрозы в печатном виде поступают, так что хоть головой о стену бейся, а выяснить, кто с жиру бесится и мне такие события в биографию подбрасывает, ой!,как интересно.

И так бы все шло своим чередом до бесконечности конечного конца, если бы, вдруг, поссорившись из - за какой - то девицы - красавицы дети мои не раскололись на два лагеря смертельной ненависти и к себе, и к нам, как никак, близким им людям. А взревновали оба они в том смысле, что муж мой к своему сыну стал относиться хуже, чем к пасынку, а моя кровинушка, дурья головушка, вдруг, начал полагать, что из - за меня его отец покончил с собой.

И пошла у них бранка с перебранкой до остервененения, до безумия слов и чуть ли не рукоприкладства у этих пней березовых. А вот уже березовой каши им, поскольку они уже теперь вдоль лавки лежат, а не поперек, и думать не смей!

Да черт с ней, с березовой кашей! Думаю, как бы помирить их. И тут моя кровинушка объявляет, что это он, идиотушка, мне все эти письма писал, чертил, чтобы меня напугать, бедовая голова несмышленая.

Ну и, естественно, хотя и поздно, что лучше, чем никогда, стали мы исповедываться перед своими детьми о жизни каждого из нас несчастливой и о том, что только теперь у нас общая семья худо - бедно сколочоенная и ни за какие блага, хотя бы уже то, что имеем, разваливать никак нельзя, хотя и неприятности будут бить у нас через край, но ни за, какие блага склеенную чашку лупить вдребезги о события жизни не следует. И то, что я детям говорила, казалось бы, говорил и мой муж. Но только совсем не так получилось на деле, поскольку, как оказалось из последующих событий, он чувствовал себя богом обиженным, хотя и был боек на слова и язык.

Буквально на следующий день во время моего приема, как психотерапевта, записался ко мне пациент. Этим пациентом был мой муж.

Избави Бог, в качестве пациента принимать близких людей. Я понимаю, что это кажется перебором. Но ведь и врач практически никогда сам себе диагноз не ставит, а норовит с коллегами посоветоваться.

Бок о бок со мной консультантом работала у нас дама преклонных лет 70, которая, выйдя на пенсию, по причине практической государственной незащищенности пенсионеров, оказывала нам консультации, и я приглашала ее подрабатывать у нас.

И вот эта дама, о которой вначале я ничего плохого сказать не могла, для начала вела с ним психологические беседы, благо пациент, то есть мой муж, мог заходить к ней без особого труда, так как жила эта пожилая дама этажом ниже нашей квартиры. Что он и исправно начал делать почти каждый день после визита ко мне в качестве пациента.

Но визиты эти к бабулечке стали затягиваться и превратились в посиделки и даже совместное хождение в театр. А однажды в нашем гардеробе я обнаружила чужие дамские панталоны и другие дамские принадлежности, не являющееся моей собственностью, и фотографии неизвестно кем сделанные, где фиксировался половой акт моего мужа с бабулькой - психологом. Оказывается старуха, ни богу свечка, ни черту кочерга, вдруг стала охмурять моего мужа, который в отношении меня стал разводить бодягу, что я не даю ему работать, что я не вижу в нем мужчины, что всю домашнюю работу он выполняет сам, а я стала сама уже и не женщиной, а мужиком и что это он стащил деньги для оплаты за посещение моего приема в больнице. И тут старуха возопила, что муж ей еще должен денег за постель с ней потому, что она де возвращала мужчину к жизни. Какой жизни! Отсюда один вывод: мужчина без непосильного труда не мужчина!

В кои - то веки мы все хотим пощупать и потрогать. Оттого и материю во главу угла ставим, забывая, что с высоты своего величия сама жизнь такие вензеля выводит, что глазам и ушам своим не поверишь, когда тебя, как из ведра жизнью ошпарит. И запоёшь, и закукуешь тогда, и по щучьему велению исполнения своих желаний запросишь.

Казалось, не велика беда, водил я дружбу с парнем с детских лет. Были как братья родные даже лучше. Друг друга понимали, обо все советовались, не разлей вода, были. Но возмужали. Не все же в штанишках коротеньких с лямочками бегать и в дудочку трубить. Нужно же и свои мозги по жизни так разворачивать, чтобы все на деле понять, что такое хорошо и что такое плохо. Да, и родным и близким своими проблемами заедать век не следует.

А то, как получается? Живешь, работаешь, работаешь, живешь, а на мир не то, что глазами стариков смотришь, а просто буквально из их рук и существуешь.

А родители, хотя и приобрели вид новый и запоминающийся, то есть стали видом как упыри и вурдалаки, но своей добротой сердца все продолжают нас окормлять и материально из трудностей выручать, что нам самим не то, что некогда, а просто по привычке уже не хочется что - то делать. "Нам с тобою думать неча, коли, думают вожди". Вот так и, получается, живем, живем, а хлеб не свой жуем.

А друг детства моего решил себя всему правильно начинать противопоставлять, чтобы от опеки родительской избавиться, да и самим собой становиться.

Но одно дело решить, а другое сделать. Для меня проблем не было, и быть не могло. Я в троечку облачился. Манжеты на выпуск. Галстук или бабочка при мне. Запонки с камешком. Ботинки модные фирмы "Campball". На концерты хожу. Музыку слушаю. Все при мне и душа от радости причисления ее к миру прекрасного тает. Языки изучаю. Думаю и читаю, все про поэтов и философов в России и не только серебряного века. Глубоко, одним словом, в мир интеллектуалов вхожу. Нравится.

А друг мой все наоборот. Глаза у него стали въедливые и хитрые, такие, словно он вам уже вот - вот по морде дать собирается и, вообще, думает, что вы о нём думаете, если вы даже вовсе о нем не думаете. Походка стала такой ковбойской, словно он только что промежность натер, соскочив с лошади без седла. Ботинки с узкими носами и кожан с металлом, короткая стрижка и волосы трехцветкой да пирсинг на пупе, а в ухе пара сережек. Толкается в барах, тусуется себе подобными и дорогими сигаретами пробивается, ну, а деньги, конечно, родители поставляют для быстротечного познания жизни и укоренения в собственном мнении.

Всегда он делает веселую мину при хорошей игре, а слова у него теперь на вес золота, словечки разные, необычные, и в словаре литературного языка отсутствующие вертятся и извиваются у него на языке так быстро, словно уже в следующее мгновение он собирается спать вечным сном и от того спешит неизвестно куда.

Но самое главное даже не в этом, а как раз в другом. Этот смехотворный тип, с которым мы были в детстве так близки, что даже мысли обо все имели одинаковые, этот орёл, вдруг решил за моей девушкой ухлестывать. И не смеха ради, а по серьезному, значит, решил на ней жениться.

А подруга моя, с которой у нас и общие интересы и в литературе, и музыке, и философии, замечаю я с некоторых пор, начинает вешаться моему другу на шею, а тот вешает всех собак на меня, если что не так, полагая, что все такие штучки в порядке вещей и называются своими именами и за такие поступки и морду бить следует, и всякие другие неординарные поступки совершать следует, демонстрируя выход из себя.

Но, не тут - то было. И бог меня силой не обидел, и сам я как коломенская верста ростом, трахну, так мало не покажется. Но не могу я ударить друга, даже если он мне всякие гадости устраивает. И на глазах моих девушка моя от меня к нему переметывается, глазки ему строит, на шею вешается, а на меня уже и ноль внимания, фунт презрения. Вот так дела - то начали оборачиваться.

А здесь узнаю. Отдалась она ему. И, радостная такая, бегает, словно весь мир для нее новым стал, а до этого и жизни никакой не было, и быть не могло.

Проходит месяц, другой, а друг мой не то, чтобы обязательства перед молодой женщиной выполнять не собирается, а просто, уже, начинает, подумывать, если, и, о браке, то гражданском, чего моя бывшая подруга себе и представить не могла. Мы ведь с ней все время говорили о преданной и чистой любви.

А друг мой начинает ко мне обращаться, и сообщает, что деньги, которыми его ссудили на свадьбу родители, случайно спустил в казино, а потому ему ближе к сердцу и душе гражданский брак, а прочие там штучки - вздрючки ему де и совсем не нравятся. Но вот, если бы я ему одолжил пару, другую, третью тысячу долларов, то бы готов не только что регистрировать свой брак законным путем, но даже и в церкви венчаться.

Поняв, как и зачем ветер дует, не стал я ему перечить и выделил из своих переводами и изданиями собственных стихов заработанных денег необходимую сумму, сказав только, что все расходы по свадьбе беру на себя. И ресторан, и лошадей, и его для свадьбы с головы до ног обуть хватит, и апартаменты для свадебной ночи им в гостинице пяти-звездной представят.

Друг мой немного закручинился, тепло сообщив мне, что не надеялся на такое отношение меня к нему, но если бы я дал ему немного еще и на карманные расходы баксов тонну, то есть тысячу значит, то ему было бы совсем как раз. И он в будущем горбатиться будет, чтобы мне это все отработать. О чем и клялся.

Я же прятал свой взор, полагая, что выдача мне долга будет делом долгим, а потому, даже на карандаш все эти долги не записывал, а только тратил и тратил свои деньги на их свадьбу, не думая о деньгах, не меряя взглядом траты и взлетая на воздух от их счастья. В чем не вру и не раскаиваюсь.

Свадьба прошла именно так красиво и интересно, как я себе в уме представлял. А затем еще я их отправил на Канары, чтобы счастье их стало еще крепче.

Только получилось не совсем так, как мне представлялось. Отгудела свадьба, отпыхтело любовное путешествие.

Через несколько месяцев, встречаю я свою бывшую подругу, а она как в воду опущена. И мимо меня проскользнуть норовит, будто и меня - то не помнит. Но я таких вещей не позволяю. Остановил, разговорил. И тут она мне сообщает, что живет плохо.

Не то, что денег не хватает, а просто, скучно ей как - то с мужем становится, нет смеха, нет радости в доме. Был, же свадьбы был, а затем испарился. Нет ей прежнего внимания, поклонения, желания угодить, не упускать из виду поручений, что она дает мужу по хозяйственной части, одним словом, брак их висит на волоске.

Как мог, так и уговаривал ее, утешал, говорил, что бытовые условия ее, конечно, давят, но еще не так сильно, как других. Но она все свое да свое. Тяжело, нет мочи, быт заедает до смерти. Тоска одна и ничего больше. И почувствовал тут я, что по-прежнему люблю ее их всех моих внутренних сил и мочи. Но виду не подавал. И тоской мое сердце сжималось. И, видно, не зря.

Выбросилась она через пару дней с балкона своей квартиры. И разбилась на смерть. Похороны и все такое. Это уже было потом. И только мать ее, значит, что я любил ее, и души в ней не чаял, позвала меня к себе и попросила взять на память что - либо из вещей покойной.

Взял я пару ночнушек, платьев, в которых она при мне ходила, и которые я помнил, и они стояли у меня перед глазами. А больше ничего не брал. Только с этой поры у меня идея родилась. Я в Атланту Американскую уеду, заключив фиктивный брак с чернокожей Джессикой, которая у нас в офисе русскому стажируется, а уде в Америке разведусь с ней, да и женюсь в штате Техас на вещах моей любимой. И здесь меня никто не отговорит.

Сходит всякое с рук. И если некоторые между Сциллой и Харибдой проплывают, то в нашей скромной, нескромной жизни не успеешь появиться на сцене событий быстротекущего времени, как уже следует хоронить концы в воду. И, казалось бы, надо всегда держать порох сухим и готовиться, прежде чем сходить в могилу, так, чтобы неприятностей родственникам не доставлять, а скорее, наоборот, чтобы, ближние, грустили, но, в, смертной, тоске не убивались, поскольку грех это есть.

Да и вступающим в жизнь, как хорошо было бы оглянуться слегка назад и испытать чувство, если не благодарности, то хотя бы признательности к тем, к то в трудную пору созревания подал им свою руку зрелого человека.

Но не сходит с языка теплое чувство сострадания, за ум никто хвататься не собирается, а коли, нет и не было, его, то и тем более, отчего дом нас поднявший и воспитавший представляется скорее домом умалишенных, чем домом семейного вдохновения и образования, а сам как сума переметная ничто же сумняшеся, не огладываясь назад, суешь свою голову в события, которые на самом дело петлей и для тела, и для души превращается.

Я все к тому, что судьба моя, доля моя женская неудачная, потому как самая слабая моя струнка, - это чувствительность. Сердцу ведь не прикажешь. Выпестовала я сына своего одна до шестнадцати лет. Нежила, лелеяла, холила. Все бы хорошо, да стала совсем плохо.

Стал он меня все вопросами заспать о своем отце. Рассказала я ему, что отец его, хотя и неплохой человек, но по жизни предатель и испытания трудностями не вынес. Бросил он нас и удалился восвояси, так что и по сей день от него ни слуху, ни духу не было и не ожидается.

А сыну, видно, слова эти запали на сердце. И разыскал он отца своего, для чего всегда во дворе сердобольные соседи проживают и все обо всех знают, и всем пользу хотят принести сразу, даже тогда, когда их об этом никто и не просит.

И с этой поры началось. И какой отец хороший. И как много общего у сына с отцом. И на рыбалку они вместе отправляются. И мне уже нет места в сердце сына. И собирается он с недавних пор жить то месяц у меня, то к отцу отправляется.

А что это значит? А значит это, что я уже и не авторитет у сына. И он только одолжение мне делает, что появляется у нас дома. А слушать добрых советов моих совсем и необязательно. У меня кровь от всего этого в жилах стынет, а у него и стыда в глазах нет.

А обстоятельства жизни искушают судьбу. И пока сын мой болтается из стороны в сторону, стоя горой за своего отца, ко мне сестра моего мужа появляется.

Это дородная во всех отношениях дама, переваливая окорока свои из стороны в сторону, тряся нешуточно жидким подбородком, свой интерес во всем этом деле имеет и желает стричь купоны, если не сейчас, то немного погодя все с моего же сына.

И строя из себя чуть ли не гран - даму, эта особа начинает со мной разговор, не поверите ли, об усыновлении ей моего сына. Что де сыну моему у нее, женщины одинокой, будет лучше, чем у меня. А сын, тут появившийся, еще и поддакивать ей начинает.

А, главное, начинает при нем говорить о том, что я не мать его. А что настоящая мать его, пьяница, которая бросила его, новорожденного в мусорный бак для отходов.

Только она дальше не договаривает, что женщина эта была лишена материнства, а я усыновила ребенка, но как только это я совершила, мой муж мой оставил нас под общее рукоплескание всей семьи его, в том числе и этой, тогда еще не разботавшей сестры.

А теперь, когда парню шестнадцать, то, его, конечно, можно и себе пристроить для мелких поручений на старости лет. Оно как будто бы и веселее строить из себя полезного человека, благодетеля, для которого молодому парню следует копейку зарабатывать. Стреляные воробьи родственники моего мужа. Хорошие люди они. Готовы снять пенки, сливки, умыкнуть моего сына для своих сиюминутных дел, а при трудностях моментально его забыть и бросить на произвол судьбы.

Так ведь и увели они его от меня. Особенно сын возмущался, что я хотела дать ему приличное образование, чтобы после окончания школы, он окончил экономический факультет с уклоном туризма. А сын мне зубы во рту заговорил, после того, как почувствовал, как славно со мной можно словопрения начинать, используя поддержку ненавистных мне родственников.

Он сам с усам, а потому должен быть сам себе хозяином и направляется на курсы парикмахеров. Он еще не понимает, что он, хотя и косая сажень в плечах, но сам себе хозяином еще быть не может, хотя и очень хочет.

Чем дольше я ему эту простую вещь втолковываю, тем большим презрением к моим глупым словам он проникается, тем большим уважением пользуются влетевшие в нашу неполную семью родственники моего бывшего мужа.

Тихой сапой охмуряли они моего сына, сбивая его с панталыку, но как только он заболел от переутомления их поручений и требований, так сразу же потребовалась моя помощь и необходимость в ней назрела настолько, что, когда дело дошло до сидения у постели сына, у которого от переохлаждения начался менингит, то, кроме меня, около него уже никого не было из этих семейных доброхотов, как и тогда, когда потребовались скромные расходы на похороны этого, не успевшего хлебнуть жизни молодого человека, у которого был свой путь, своя дорога в жизни, и если бы не вмешательство в эту жизнь по сути посторонних для нашей семьи людей, мне может быть бы удалось продлить ему жизнь, дать образование и, ухватив обеими руками его характер, сдернуть с него покров неблагополучного рождения скромно наставит его на путь истины и милосердия, удерживая себя от тяжелых порывов слабости моего характера и чрезмерной любви к нему, которая в душе моей неугасимо горит, хотя его уже со мной нет, и никогда больше не будет.

В больнице, где я потеряла своего сына, лежал на излечении мужчина близкого со мной возраста, которого постигла страшная драма. У него погибли в автомобильной катастрофе и дочь, и жена.

И замыкаясь в себе, я видела и сопереживала трагедии этого человека. Мы сблизились и стали жить вместе. Даже не укладывается в сознании как так получилось, но согнутые в дугу обстоятельствами жизни, мы оба по-разному переживали события нашей трагедии, чуть ли не каждый день, пропуская сквозь пальцы сковывающих сердце души обстоятельства драматического конца.

Я с удивлением увидела и ощутила, что мужская трагедия неизбывна и склоняется во всех падежах. И после этого, если не становишься пьяницей, то начинаешь искать оккультного общения с миром ушедших из жизни.

Если для меня это была трагедия, то для него потрясение всего его внутреннего сознания, которое из пушки реальности не прошибешь Если я смотрю прямо в глаза жизненным обстоятельствам, и тоска для меня, и слезы, и эмоции, то для него разгон молчания, стремление уснуть и во сне увидеть своих близких, говорить и общаться с ними.

Я лежу с ним рядом. Но даже во сне, под действием снотворного или нет, он входит в транс общения с ними, они для него мнимая реальность, реальность в рамках сна, где язык развязывается для дальних разговоров.

Когда он приходит в себя, когда мы вместе, когда и его, и меня переполняют чувства близости, то сегодняшний день стоит, светит и переливается красками для нас двоих, расправляются крылья души и для него, и он говорит мне, что любит меня и дорожит мной, что я единственный близкий ему человек, но ночь разделяет нас снова и снова, распахивая душу его для общения с ушедшими, рот его раскрывается и он часто и мерно произносит какие - то слова, где я скороговоркой слышу обрывки мыслей любви и верности к тем людям, которых уже никогда не будет в мире реального, но для него они дороги. А я опять одинока.

Мужики пошли слякоть и дерьмо. А бабы тоже большого воодушевления у меня не вызывают. Нет теперь среди них сильных людей нордической хватки. Были, были когда - то. Но все измельчали.

В Германии сильных женщин, просто уничтожили, и они там порождают какую - то слякоть или приглашают мужиков со стороны, как это делают, например, в бохумском университете. А про Россию и говорить нечего. Революции и перестройки с человеческим лицом все выкорчевали, декорации поменялись, девятый вал в лету канул, а заплечных дел мастера просто повывелись, разве что иногда авансы делают да погоду распогодить собираются, полагая, что своим мужским началом они, мужики, на что - то способны. Как есть ни на что.

В детстве дружили мы с одним. И к ряду многие годы участие принимали в спортивно - художественных танцах. Для начала было все ничего себе. То есть, отвратительно и скверно. На все рассказывали, что нам делают честь, выставляя наши номера для демонстрации разным городским и областным бомжеватого вида начальникам, готовых разве что на то, чтобы по партийным дачам девок щупать и в постели укладывать, делая большие глаза, когда им давали раза по роже и говорили, что и жене, и в партком жаловаться будем. Откупались, как могли, делая вид, что влюблялись без памяти от нечего делать. Это потом уже все эти орлы, когда их время поистрепалось, как и ихняя шевелюра, заговорили о преимуществах времени развитого социализма с человеческим лицом. Мурло это сиволапое было, а не лицо. Рожа, обтянутая кожей. Вот, что это было на самом деле, уж поверьте мне. Гиблое дело, табак дело. И при деньгах оставались только шибко продажные и приспособленцы.

Другое дело теперь. Вчерашний день, это вчерашний день. Вот почему решила я со своим партнером по танцам расстаться. Ну, как Роднина, когда - то. А он, грешным делом, все мне свои слезные молитвы поет, а какой с ним, хотя бы туесок с деньгами составишь. Хоть денно и нощно работай, ничего, кроме демьяновой ухи, не заработаешь.

Но, ближе к делу! Стала я своему партнеру все это объяснять и про всякие премудрости текущего момента рассказывать, чтобы понял он, дурак, возраст у нас уже, пора деньги зарабатывать. Но это до него не доходит.

Тогда собрала я банду из нескольких мужиков, тряпок мужиков, но с бицепсами и мышцами, что надо. Пусть пластику изображают и мужской стриптиз. Переспала, конечно, с каждым из них для их же собственной закалки. И дело пошло.

Стали приглашать нас и в Германию, и в Польшу, и во Францию на гастроли. Деньги, хотя бы тонкой струйкой, но потекли. Доллар к доллару и при деньгах стала. Но мужики мои от стриптиза фордыбачить начали, изображая, что сами с усами, то есть могут что - то самостоятельно творить. С мужиками всегда так и кончается. Они начинают свою мужскую стать, то есть натуральное свинство, показывать, наводить тень на ясный день, так что мороз по коже дерет.

Но я не стала искать вчерашний день. Плюнула слюной на них. Все равно без меня и ни туды и ни сюды, подобрала со стороны себе мужичонку простенького в надежде его выпестовать да и начала свое новое дело в офисе, через которое копейка деньгами прирастать стала. И хорошими деньгами.

Только тут стала я замечать, что мужик мой ничего, кроме домашней работы, которую и то плохо делает, ничего абсолютно делать не может. Я его и на курсы кройки и шитья устраиваю, то приспосабливаю в качестве астролога, то метереолога, то археолога. Но он абсолютно нигде себя не находит.

Тогда от простоты своей душевной, сказала ему, чтобы сам чему - то учился, да так, чтобы деньги в дом приносил. И, прежде всего потому, что мужик должен быть в доме добытчиком, а не нахлебником.

Мужик у меня и так, и этак, вертелся. Но потом объявил, что он художником стать решил. Думаю, совсем не его ума дело. Но некоторое время молчала. До поры до времени. Но результатов и здесь нет. Думаю, что поговорю на днях круто. А дело развернулось так, что у меня мухи черные перед глазами летать стали и мурашки по спине забегали. Нарисовалась у меня в офисе дама, становая жила, то есть хребет как водомет и видом тонкая как велосипед. И начинает меня просвещать на счет моего мужа. Я тут же скомандовала, чтобы мужа ко мне из дома доставили, и встал он быстренько предо мной как лист перед травой, но, правда, хорохорится. А дама до жути щуплая начинает рассказывать, что ее с работы медсестры поперли за то, что она пускала в морг моего мужа. Я, естественно, сначала подумала, что они там любовью среди мертвяков занимались. Оказывается, они там даже в жмурки не играли. А мой мерзавец там мертвецов рисовал, что меня до жути взбесило это нахальство играть между жизнью и смертью. Когда же я поинтересовалась, на кой хрен, ему такие занятия и к чему они приведут, то, дурак мой, ответил, что и Леонардо тоже с этого начинал. А он де уже продал несколько своих зарисовок за хорошие деньги. Я интересуюсь, какие такие деньги, а он мне называет действительно приличные суммы в гринах.

Тем не менее я пытаюсь ему в его набитую опилками башку втемяшить, что все это не то, ерунда, сапоги в крутую, способные загнать здорового человека в могилу, все это игра в загадки, кормление завтраками, а не настоящие деньги в настоящее время. Поняла я, что он бесполезный мужик и его гнать поганой метлой от меня пора.

Только ведь раздели меня его покупатели крепко и даже очень крепко, поскольку предъявили мне для покупки его художества, на которых была изображена моя мертвая мать в голом виде. Оказывается, он свою мертвую тещу тоже не пощадил. Нарисовал. Вот такие эксперименты.

А потому, выгнав его, я как заведенная машина не стала играть в загадки, а дальше начала ковать зеленую бумагу, надеясь, если не многажды увеличить ее приток в офис, то, по крайней мере, упрочить свое положение, приводя в движение особенности отношений со своими сотрудниками. А в это время, когда меня не было, в офис на работу приняли пару, гуська да гагару. Они не то, что любовники, а просто влекутся друг к другу. Причем баба его уже тертый калач, а он сам из провинции. Надеюсь, что это такое вам рассказывать не нужно. Такого гуся за версту видно. А уж когда, расправив крылья, гоготать, начинает, то и совсем на душе паскудно становится. Он, видите ли, философ. Он, видите ли, христианское учение исповедовать у меня в офисе решил. Сначала я эту парочку хотела попереть. А потом вот, что вышло. Он разглагольствует о морали, добре и справедливости, а мои сотрудники над ним шутки шутить удумали. И шутки все не простые, а загибистые салазки. Одна сотрудница, придя на работу в присутствии его пассии, с которой они ко мне в офис поступили, начинает разглагольствовать, что у него самый коротки член в мире, давая понять что, переспала с ним в пику его девушке. То обнаруживает наш философ в своем портфеле тараканов и пауков, полагая, что в его жилье эти твари завелись, а на самом деле их туда ему подбросил наш экономист. То, закусывая, он хвалит варенье, что ему подарили сотрудники, а на самом деле - это патока, в которой намешаны мотыль и опарыши для ловли рыбы. Или сотрудница помогает ему очистить шляпу, но чистит ее ершиком от унитаза. Отчего зловоние распространяется от этого идиота.

Возопила пассия нашего кретина и стала от него прелюдно отказываться, называя его неспособным постоять за себя.

Тогда пала я на колени перед ним и стала умолять его, такого честного, безобидного и простого, выйти за меня замуж, а сотрудников слезно извинения принести за все гадости.

А он, дурак, и поверил. Стал на всех орать, а меня привечать. Но послала я его подальше. Так за него подруга заступилась. Выгнала я их.

Жизнь живешь, и она тебя в истерику вводит. И такие фортели закатывает, что хочется смазать пятки салом, да и удалиться невесть куда.

Я не могу со своей семьей разобраться, а тут отец загадки загадывать начинает.

А в семье моей странности. Не знаю, с какого бока в ней пожар тушить. Одним словом, Москва. Живем в коммунальной квартире. Муж мой себя уже в старики записал, хотя ему еще только сорок с хвостиком минуло. И от этого его старческого поведения очень даже часто моя женская природа должна страдать. Иногда, ведет себя как полный импотент. А иной раз так раздухарится, что и не остановишь.

Только стала я тут примечать, что соседка наша, женщина лет двадцати семи, которая по ночам охами и вздохами исходит, когда к ней хахаль на побывку заглядывает, перед моим пятнадцатилетним сыном, этак чуть ли не голой, но уж без бюстгальтера обязательно, появляется. Я ей скандал. Она как - то странно на меня зыркнет и удалится без комментариев в свою коммунальную нору. Я поору, поору перед ее закрытой дверью да к себе в комнату запираюсь, мужа да сына поджидаю. Во всяком разе больше и делать нечего. Разве, что с отцом переговариваюсь по телефону.

А отец мой уже не первой молодости человек на восьмом десятке, бывший директор одного из закрытых в совковое время заводов, больше все со мной тоже общением по телефону занимается.

Но как - то раз во дворе встречаю я свою подругу, а она мне и говорит, что отец мой на кладбище себе могилу поставил, и памятник на ней оборудовал. Потопали мы туда всей семьей. Я и своих братьев прихватила. Все же нас у него трое. Действительно. Стоит памятник моему живому отцу с фотографией, только дата смерти отсутствует. Я к нему с расспросами. А он все уклончиво хихоньки да хахоньки разводит.

Я ему говорю, что ему 74-года и старик он еще крепкий, впору хоть по новой свадьбу играй, а он только похохатывает да приосанивается.

Не успела я на лестничную клетку выйти из его квартиры, как ко мне салазки катит из соседнего подъезда молодуха. И ну моего отца честить, на все корки его поворачивает. Я ничего не понимаю. А оказывается, что эта молодуха, поссорившись с мужем своим, закатилась на житье - бытье к своей матушке. А та пару дней терпела, а потом начала ее выпроваживать восвояси в покинутую ей семью, чего молодуха за малый промежуток от перенесенной обиды, делать не хотела. И по-прежнему у матери на иждивении сидеть продолжала. И стала она наблюдать за собой, что с некоторых пор беспробудным сном у матери засыпает, особенно когда кофе шваркнет.

Тогда она во время такого кофе пития чашкой кофе напоила фикус. И тут видит, что мать куда - то лыжи намыливает, удаляется то есть.

Она ее на такси и проследила. Мать доехала до кладбища. Дочь двинулась за ней и видит, что мать тут была и, вдруг, могильная плита, отъезжает, а мать в могилу спускается, а плита на место свое становится. Умереть от страху можно. Только и это не все. Дочь боится, смеркается, а матери все нет. Только могильная плита снова раздвинется, и из могилы появляются две фигуры, одетые в белое, одна из них смерть с косой, а другая на черта похожа по своему обличию.

Дочь на всякий пожарный случай криком уже хотела кричать. Только фигуры эти мирно побеседовали друг с другом, походили, походили по кладбищенским дорожкам, да и удалились восвояси снова в могилу, а через некоторое время появляются из могилы в виде ее матери и моего отца. Вот ведь какие страсти - мордасти. Непременно становится ясным, что мой отец не зря директором закрытого завода был. Он и могилу себе такую устроил. Когда мы на него с молодухой поднаперли, то они и признались в том, что в таком одеянии пугали любителей осквернять могилы усопших. И что на самом деле такое случилось с могилой моей матери и могилой отца этой самой молодухи.

Сломя голову бросилась я бежать домой, крепкое словцо, употребляя про себя и даже вслух, так что от меня, как я видела, даже прохожие шарахались. Право слово, не вру.

Прибежала домой свалилась на постель, зубы чечетку отстукивают. А тут муж со своими любезностями пристает, пытаясь привести меня в чувство, и действительно приводит. Только мне такое его поведение неестественным показалась, когда я в себя пришла от его любовного порыва, поскольку большую часть времени, когда с работы приходил, то, как немтырь вел себя, а, отвалившись от столового едала, утыкался в свою голубую шарманку и предавался любимому своему занятию - прослушиванию политических, экономических новостей, которые сколько не слушай, все равно голова от трудностей жизни пухнуть не перестанет, и усадку в чреслах в смысле похудания не получишь. Живое слово, оно всегда взбадривает, а все что политики кукуют, то всегда мертвечиной пахнет. Все эти слова, они не к душе простого человека, то есть хуже воровства. И слушать этих, всяких политиков, как это делает мой муж, это просто обыкновенная психическая болезнь, не иначе.

Вот у моей знакомой, муж был сначала только простым клептоманом. Это значит, если ему показалась какая - то вещь к лицу, ну, например, ложка серебряная, то он ее в карман и с собой на вынос для личного пользования. А если его поймают, то он не мор, он просто клептоман. Так и политики, они все слегка клептоманы, то есть когда их на беспардонном вранье прихватывают, то они тут ни причем оказываются. Нет виноватых и все. Можно на ходу перестраиваться и заниматься другими делами убыток приносящими обществу, но чаще всего прибыль самим политикам. Так и этот муж - клептоман моей знакомой перекодировался и ваших нет. Походил к психиатру и перестал быть клептоманом, но его жена с ужасом обнаружила, что ее муж стал умом тронутым в игре автоматов на деньги. А это значит, что хрен редьки совсем не слаще. Неизвестно, что еще лучше.

Вот и я своего мужика решила на путь истинный наставлять. Чтобы не тогда, когда ему вздумается в час по чайной ложке от политики утеревшись, он со мной дело имел, а как во всех хороших семьях делается. Но однажды, услышав гром, стук на кухне, заявилась я туда скоренько и увидела, что мой дорогой с табуретки свалился, подняла я голову и вижу окно, а через окно он, мерзавец, в ванну подглядывал за тем, кто ванне моется. Встала я на табурет и посмотрела, кто же в ванной комнате, а там голая обихаживает себя соседка наша по квартире. И тогда мне стало ясно, что муж мой возбуждается от всех таких дел и вприглядку со мной общается. Распалилась я тут, наподдавала ему скалкой по хребту и неделю целую с ним не разговаривала и дел семейных не имела. То ли на него это подействовало, то ли нет, но супружеская жизнь у меня стала приемлемой. А потому претензий к мужу моему теперь я не имею.

А вот с отцом все не так просто и закончилось. Могильные дела его продолжались, но уже новым Макаром. Он стал с некоторых пор продавать свое имущество и квартиру как будто пустой собирается оставить. В конце концов, его это дело, что заработал, то и продавай, хотя можно было и о внуке подумать. Да, Бог с ним. Решила я сменить гнев на милость, снова поехала к отцу повидаться.

А на лестничной клетке перед дверью отца свалка, свара и рев. На моего отца нападает какой - то молодой бугай с кулаками. Утихомирила я их кое - как. Сама в тяжелом весе боксером по молодости была и в женском боксе призовые места имела. Выясняется, что молодой бугай уже 10 лет шастает к жилице напротив отца проживающей. Но не женится и предложений не делает. А мой отец решил отдать ей свою квартиру, отчего и распродажу вещей устроил, если она ему родит ребенка, а сам переместится на жилье в гроб на кладбище, в свою домовину,ну, как святой, а все деньги от проданных вещей на воспитание младенца оставит. Ей Богу, не знаю, чем дело кончилось. Ушла.

1

Аннотация:
" бросаю в бубны улиц дробь…"

ОБИТАЛИЩЕ

Когда в лице своем похабном

узреешь ты, Содом, Гоморру,

чиновных татей тьму тьмы прорву,

холопов ужас в лике рабьем,

когда поймешь, что дикий блуд

Осоловеешь в жизни хамьей,

то все узнают этот град,

он Злом и Дьяволом объят.

2

Аннотация:
" влюбляйтесь под небом харчевен…"

В дерьме, "ковчеге" или так, -

Она всегда Державой будет,

И только форменный дурак,

Но с торбой глупостей в ней блудит.

В ее истории полно

чумных и просто черных пятен,

Путь Государства, - не смешно, -

Он и в невежестве параден.

3

Аннотация:
" загасили фонарные знаки…"

А вы, радетели молвы,

В чиновной тоге ерепенясь,

Дипломатические львы,

в моче словесной только пенясь,

Вы обещали терроризм

под корень вскоре уничтожить

и самохамный бандитизм

в крученой петле подытожить.

Ну, а теперь и в День Победы,

в день памяти о мертвых и живых,

Вы продолжаете беседы

под перепляс речей пустых.

На деле не пора ли Вам

искорчевать весь этот срам?

4

Аннотация:
"в небе свисшиеся губы…"

Незабвенному Егору.Т.Гайдару

Когда продали вы науку

На откуп молодым жлобам

И лицезрели ради скуки:

Ученый рой к иным местам

Кто полз, летел, кто горько выл…

Но кто еще ученым был,

Служил науке с интересом, -

Из Сорос - фондов не жевал,

У Шусторовича не брал,

а шёл дорогой мимо леса,

где рейтинг -ваша пустота

голов. А задницей места

вы меж собой распределили

и славно в новом мире жили.

Но жеребцовый ваш постой -

В науке только звук пустой.

5

Аннотация:
" слезают слезы с крыши в трубы…"

Про средний класс хлопочите вы зря,

И на земле хозяина не будет, -

Для Вас Россия русская свинья,

Что вечно Запад только судит.

Грехи, конечно, можно все простить, -

Ворам от Государя буллу обеспечить,

И честным у Закона снова слыть,

И чепуху болтать на Новом Вече.

Увы, увы! Нескромен ваш наряд

волков и лис. И в черно-бурой шкуре

змеей очковой, источая яд,

спокойны вы. И в благости картин

любимо рабство рабских спин.

6

Аннотация:
" В ушах обрывки теплого бала…"

Спит истукан в его лице,

он гуттаперчивым быть может,

в нем дипломат как в простеце

способен всяко корчить рожи.

Но вот беда поклажа воза

тощает всё. И нищая страна

свою шагреневую кожу

на части рвать обречена….

А дальше что? Шакалов вой и песий крик.

Опять прольются реки крови,

или иссяк святой родник…. -

Там Дух не Дух, а лик Коровьев

и к вечной жизни нет пути… -

О, Бог, покой дай обрести.

7

Аннотация:
" Часы нависли как грубая брань…"

И этот мудрствующий кот,

языковед и идиот,

и князь российского престола,

не различая смысла, пола

лишает нищих нищих льгот,

начальству смотрит в щирый рот,

кудахчет, лает и мычит,

и околесицу твердит. -

Покорно слушает народ

как юридически он врет.

И в пестроцветье хохломы

дерьмом полны те все умы, -

а он их партией зовет.

Народ, - он знает, - это скот.

8

Аннотация:
" я дарю вам стихи веселые как би-ба-бо…"

Он в синь экранов нам вещает, -

вопросов мудрость источает,

но знает он и наперед,

какой ответ сморозит тот,

кому вопросы все на ы,

как пифагоровы штаны.

Недельный лепет нам известен,

и в нем всегда парное тесто,

что в изобилии течет

и им забит как кашей рот.

Глубокомыслием полны

всегда его говоруны,

а сам, ну, правда, он Сократ,

но лишь умнее во сто крат.

9

Аннотация:
" А снеба смотрела какая - то дрянь…"

Кепка на троих была пошита -

на Лужкова, Абашидзе, Ильича, -

Все народные радетели открыто

нам о правде массовой кричат.

А народ все чешит свой затылок, -

не поймет к чему, о чем, зачем, -

ведь народной прописи ухмылок

не видать от пафоса речей:

повернуть вспять Обь или не надо,

и цвести ли старому, но саду? -

В главном, душу, ты свою не гробь.

И народ не изъявляет радость,

полагая, - сделают, - но гадость.

10

Аннотация:
" пусть земля кричит, в покое обабившись…"

А на одну минуту бы понять,

Кто помогал его нам избирать

И что произошло тогда,

Коль претендентов нет? Всё это ерунда.

Вот потому они и есть,

Что все хотят от пуза есть.

А о народе все пекутся,

пока в народе не ожгутся. -

Тогда пускай он сам гуляет

И власти править не мешает.

11

Аннотация:
" и острые, и нужные зубочистки…"

Умереть вам сорок миллионов -

стариков, старух - пенсионеров.

Бокмарев - историк. Он без стонов

из Америки решит проблемы мора. -

Так что меряйте всю жизнь из факультетов,

где истории как бреду вы учились.

Мир России - мир былого света,

Вы сегодняшним, как знать, подсуетились.

Или вы, увы! На пенсию живете

и в ушах, и зрении стоят:

как горбатились, - сопливясь, водку пьёте?

Вас сегодня словом опоят, -

где батуриной горшки, тазы и унитазы

миллиард ей зарабатывают разом.

12

Аннотация:
" В облачные пары сквозь солнечный угар…"

Что за страна, где БАБ творил,

что за страна, где все возможно,

что за страна, где с честью жил, -

то ты безумец с русской рожей.

Россия всё готова дать,

но всем она плохою будет,

а если, вдруг, ей умирать, -

её никто здесь не осудит.

Сейчас в Европу стар и млад

бегут в надежде за кусманом,

Но если тут Востока Ад

разверзнет хляби спозаранок, -

России снова выручать

или покаянно молчать?

13

Аннотация:
" пусть земля кричит, в покое обабившись…"

Вы на ушах приплясывая, вдруг,

как скоморохи в ВТО явились,

на шее, затянув промышленности круг, -

в кармане у народа татем объявились.

Пока все спят. Но через пять годов

народ в кармане дыры обнаружит

как результат работы ваших умных лбов

и осерчает очень даже дюже.

Готовьте чемоданы, господа!

А может вам они не пригодятся,

поскольку вы давно и прошлые года

с орлами Запада начали так брататься,

что вам останется на черный день, -

ведь не "иваны" вы и печь не ваша лень.

14

Аннотация:
" в рельсах колебался рыжеватый кто - то…"

Теперь, что не начальник,

то царственный жених,

по делу он молчальник

и теоретик слов пустых.

Одни, как пена, славословя,

Москву желают распродать,

С ужимкой от сердечной боли

готовы с Родиной рыдать.

Другие в ритме околесиц

шипкуют мир образованья

из знанья делая незнанье,

решая сложности за месяц -

от татей зло искоренить,

Но сладко есть и много пить.

15

Аннотация:
" лейте пьяные вина в меха груди…"

Ты за Китаем первая, Россия,

своих детей на рабство продаешь,

средневековья методы простые

ты в демократии сегодня познаешь.

Ты предала чкаловских потомков,

освоив авиацию руин,

и боингов стада в монете звонкой

проплыли в небесах без смысла и причин.

Науку загнала не то, чтобы в подполье, -

придатком сделала мышиной суеты.

Ты думаешь, народ свое дреколье

не сохранил для радужной мечты,

пока начальство славословит

и свой народ-корову доит.

16

Аннотация:
" не достает скрипкиной речи…"

Позабыт, позаброшен

тот преступник давно,

только Мир огорошен, -

все в России смешно:

Поцелуи, парады,

похорон ритуал,

лизоблюды и гады,

чей порядок настал

открывают погоду,

зажигают огни, -

спанталыку народу

посбивают они.

Запах ладана, воска

мир безбрежных огней,

православие броско

славит таинство дней.

Позаброшенный дядька

лобызает синклит

к изумленью народа.

Он надрался и спит.

17

Аннотация:
" Все на площадь сквозь туннели пассажей…"

Куда девать из мест освобожденья

и где устроить их не могут всё решить.

И в слёзной глупости,

вдруг, разделились мненья,

И спорят, продолжая ныть.

Когда туберкулез так тюрьмы поедает,

что в тюрьмах все исправились давно,

пусть жизнь их в нашей Думе тает,

Туда их всех, там золотое дно.

Там их в порыве воспитанья

к советникам на пайку прикрепят,

отмоют в саунах со всем стараньем

и к жизни государственной

как светоч возродят.

И этот опыт Думского сиденья

для зеков будет Воскресеньем.

18

Аннотация:
" вбиваю гулка шага сваи…"

ВМЕСТИЛИЩЕ СУЕТЫ

Когда ретиво в бубны бьете,

восславив деньги и порок,

жлобов вы в детях обретете

и в самый краткий, краткий срок.

Какие темные страницы

России нужно пережить,

чтобы измученные лица

со смыслом счастье стали пить.

19

Аннотация:
" лезем земле под ресницами вылезших пальм…"

Мир тихо пилит сук,

где сам произростает,

от однополых мук

бедлам растет и мает.

И в темноте проблем

внутрь общества сокрытых

из извращенных тем

несчастных, просто сытых, -

противно прочим всем.

Гоморру только СМИ

в полотнищах экстазов

полощет меж людьми

своим содомским глазом,

И в этой голубени

СМИ - дьявольщина мнений.

20

Аннотация:
" На костер разозженных созвездий…"

Где Шойгу, где Евдокимов ,

где когорта тех ребят,

что с Алтая, всем вестимо ,

ворвалась в Московский град?

Им теперь, конечно, Запад

много ближе, чем Восток,

Там почище урок лапы, -

волосатость не порок.

Что же с Родиной - Алтаем,

где леса теперь горят,

не спеша шалтай - болтаем

Вы потушите? - Дай срок.

Только вот она порода

человеческих сердец , -

не Алтай горит - природа,

коли ты и швец, и жнец .

21

Аннотация:
" выколоть бельма пустынь…"

Главный грех Андропова - поэта

вовсе не бессилие ума, -

Шеварнадзе и Алиев как кометы

рвали свет, а возникала тьма.

Горбачева утлая эпоха

состояла из собраний лис,

а страна без горечи и вздоха

хохотала: "Ты не прав, Борис!"

От Раисы исходила вера,

что в агонию вела великую страну,

много раньше гессенская стерва

всю империю пустила вмиг ко дну.

А теперь гарцуя, глупости меля,

восклицают: "Наша венценосная семья!"

22

Аннотация:
" Дорога - рог ада - пьяни грузовозов храпы!…"

Безразлично кем Кадыров был, -

он чечен, а сын его чеченец…

Кто Россию в лужу посадил,

вот что главное. Кто этот отщепенец?

А война России не нужна,

не нужна российскому народу,

Но кому тогда она как мать родна? -

всем, кто деньги пьет как воду.

Только в корень озверевшей плоти

бесполезно писать и рыдать,

Смерть всегда из каждой подворотни

будет жертвы снова выгрызать,

если Государство как истец

будет жить от денежных сердец.